Мигель Прието привычно поднялся по Солидад, свернул на Сан Мартин, обогнул заколоченный деревянными щитами продуктовый магазинчик. Через сотню метров он остановился у небольшого полуразвалившегося блочного здания, расписанного граффити, толкнул заржавевшую дверь.
В помещении без кондиционера стоял спёртый воздух с привкусом пота и крови. За годы тренировок, проведённых в боксёрском зале, Мигель привык к этому воздуху. Десять лет назад, пацаном, он впервые пришёл сюда. Эль Падрино1 дал ему старые боксёрские перчатки, из которых местами торчал конский волос. «Иди, постукай мешок, – сказал тренер и, повернулся ко взрослым парням, – Гладкий, Цезарь, в ринг!»
Маленький Мигель потрясённо смотрел на то, как парни дрались. Они били, промахивались, быстро перемещались, входили в клинч, делали шаг назад и снова сходились в схватке. У одного из бойцов закапала кровь из носа.
Прозвучал гонг. Эль Падрино, тяжело ступая по ступенькам, медленно взобрался на помост ринга, достал из кармана палочку, обмотанную ватой, сунул её парню в нос и энергично пошурудил ею. Парень вёл себя совершенно невозмутимо. Эль Падрино остановил кровотечение и позволил бойцам сделать по нескольку глотков воды. Перезапустил таймер, и парни продолжили спарринг. Внезапно один из них упал. Мигель пропустил момент удара, так быстро это произошло. Парень, покачиваясь, поднялся. Эль Падрино дал ему время восстановиться и затем спросил: «Готов?» Тот утвердительно кивнул головой, и спарринг продолжился…
Днём Эль Падрино работал сортировщиком овощей – откидывал гнилое, а лучшее клал в корзинки для отелей – из овощей приготовят вкусную еду для отдыхающих иностранцев. Здесь, в боксёрском зале, он делал то же самое – откидывал слабаков, взращивал перспективных бойцов; в будущем, если им повезёт, они будут выступать в дорогих американских отелях-казино.
Спарринг окончился, Эль Падрино повернулся к Мигелю:
– Что? Заскучал? А ну-ка, полезай в ринг!
Мигель застыл – неужели это ему?
– Шевели задницей, толстячок. Давай-давай в ринг! – повторил Эль Падрино, не сводя глаз с Мигеля.
Упитанный Мигель не спеша взобрался по ступенькам, подлез под канатами и встал в центре ринга. Здесь свет от низко подвешенной лампы был ярче, от неё шло тепло, накаляя спёртый воздух до уровня сауны.
– Эй, Санни2, подвигайся с ним, – Эль Падрино указал на Мигеля.
В ринг легко запрыгнул пацан, раза в два меньше Мигеля, худой, с виду наглый, он улыбался во весь рот. Тогда Мигель не знал, что именно за эту улыбку Санни и получил своё прозвище.
Прозвучал гонг. От сильного волнения у Мигеля закружилась голова, настил ринга поплыл под ногами. Санни обрушил на него шквал ударов, один из которых пришёлся в нос – резкая боль помогла Мигелю прийти в себя. Он вытер перчаткой нос, размазав кровь по лицу, и набросился на соперника, размахивая руками, как делал это на школьном дворе во время потасовок. Санни, как солнечный зайчик, ускользал от Мигеля, успевая наносить ответные удары. Это разъярило Мигеля. Вот Санни чуть замешкался у канатов в углу ринга и Мигель, перегородив путь своим большим для восьмилетнего мальчика телом, начал дубасить соперника. Наконец он попал, Санни сразу ушёл в глухую защиту. Мигель продолжал беспорядочно наносить удары, а Санни, как неваляшка, покачивался из стороны в сторону, уворачиваясь от испачканных кровью перчаток Мигеля. Раздался гонг.
– Молодец, толстячок, – сказал Эль Падрино, – подойди сюда.
Эль Падрино сунул в нос Мигелю палочку с ватой. Мигелю не было больно. Он испытывал гордость – палочка, сунутая в нос самим Эль Падрино!
Санни, подошёл к Мигелю, обнял его, и чтоб все слышали, сказал:
– Ты хорошо поработал!
Сотни раз после этого первого в своей жизни спарринга Мигель слышал в свой адрес: «Oye…buen trabajo»3. Придёт время, когда ему это же будут говорить по-английски, но тогда маленький переполненный счастьем Мигель не мог и подумать о таком.
С того дня бокс прочно вошёл в его жизнь. Возвращаясь с тренировок, потный и усталый, откусывая кусочки кожи с разбитых губ, он ощущал собственную исключительность.
Мигель поздоровался со всеми, прошёл к скамейке, бросил на неё истрёпанную спортивную сумку.
После смерти Эль Падрино боссом стал Карлос – замечательный тренер во всём, кроме одного – в нём нет огня, какой-то сумасшедшинки, которая была в Эль Падрино.
Мигель скучал по старому чёрному мужику, каким Эль Падрино запомнился ему с их первой встречи. За годы тренировок под его руководством Мигель провёл бесчисленное количество спаррингов и более сотни любительских боёв. Эль Падрино воспитал в нём волю, спортивную злость и упорство – делал это порой грубо, унижая и задевая его самолюбие. Но если Мигель не жаловался, преодолевал себя, то Эль Падрино хвалил его. Из толстого увальня Мигель превратился в крепкого крузера4. Он не держал обид на старика. Что бы ни говорили об Эль Падрино, он был отличный тренер и хороший психолог – через его руки прошли сотни гаванских ребят.
После нескольких лет занятий боксом сверстники, да и те, кто постарше, остерегались приставать к Мигелю, никто больше не пытался отобрать у него мелочь. Своим прошлым обидчикам он давно навтыкал так, что они обходили его стороной.
Повзрослев, он и Санни заступились за мать Мигеля. Выгнали из дома её сожителя Зи, который не работал, а только пил ром и ходил через улицу к Паулине. Они собрали чемодан с его вещами и, когда тот заявился домой, встали в боевые стойки на пороге в квартиру. Зи не рискнул драться с подростками, забрал вещи и ушёл. Через год его зарезали в пьяной драке во время игры в карты. Всё это в прошлом…
В следующем месяце Мигелю предстоит чемпионат Кубы по юниорам, он его выиграет и поедет представлять страну на молодёжный чемпионат мира. А по-другому и быть не может!
«Мигель, что задумался?» – окликнул его Карлос.
Мигель посмотрел на тренера, ничего не ответил, и не спеша стал бинтовать руки. Он тщательно зафиксировал запястье, несколько раз обернув бинт вокруг кисти и сустава большого пальца. Сжал кулак, удовлетворённо посмотрел на проделанную работу. Распрямил кисть и накрыл её сверху прямоугольной «подушечкой», сложенной из бинтов. Подушечки, оклеенные по краям пластырем, со временем спрессовывались и служили отличной защитой для суставов. Мигель наложил подушечку на костяшки пальцев – основной удар наносится ими, их надо сохранить здоровыми. Руки боксёра, как руки пианиста, жизненно необходимы для профессии. Затем Мигель протянул бинты крест-накрест между пальцами, обходя запястье. Зафиксировав бинты, сжал руку в кулак, постучал о ладонь – «хорошо легло» – отметил про себя.
