От Одера до Вислы, от Балтики к Карпатам,
Среди лесов дремучих и степей,
По берегам озер и водным перекатам,
Расположились поселения людей.
В те темные, глухие времена,
Уже не все таились в норах, по корягам,
Никем не занятым пещерам, и оврагам,
И в скромных хижинах селились племена.
А если есть, пусть небольшой, но кров,
Спасающий от бурь и непогоды,
Он стал привязывать кочующие роды,
В селения малые, с защитой от врагов.
Но расселения славян не прекращались,
Гонимые под властью внешних сил,
Род, кто остался, быстро уходил,
И скоро все рода перемешались.
Причины разные, пожар, не урожай,
Врагов завистливых разнузданные орды,
Или какая хворь приходит в край,
Или зверей лесных оскаленные морды.
Рода объединялись в племена,
А племена объединялись для набегов,
Чтоб наказать коварных «печенегов»,
Чтоб, хоть на время, воцарилась тишина.
И наслаждаясь этой тишиной,
В июльском мареве, или январской стуже,
Народ трудился и работал над собой,
Чтоб завтра было также, а не хуже.
Кто земледелием прокармливал свой род,
Грибами разными, кореньями, охотой,
Кто рыболовством, кто разводит мед,
Кто занят кузницей, или другой работой.
Все жены пряжу прялками прядут,
Мужам своим, к одеждам, для походов,
Девицы хлеб для ужина пекут,
Со смехом возвращаясь с хороводов.
И если мир вокруг, то мир царит в семье,
И благочинные застолья под молитву,
И меда крынка, в праздничном столе,
Плясанья с музыкй, в разгар кулачной «битвы»,
И песни с присвистом, и чинные беседы,
И стать уверенная – завтра встретить беды.
Ремесел было много в те года,
Природа заставляла шевелиться,
Построить кров, от непогоды скрыться,
И шкуры выделать, чтоб выжить в холода.
Ковалась утварь и оружие для войн,
Набеги повторялись непрестанно,
И чтобы защитить семьи – покой,
В селениях кузнецы трудились – рьяно.
Вражда была всегда, и земли, и богатства,
Разнились у родов, обилием своим,
И бились меж собой, на смерть, свои же братства,
А иногда, родами, с войною шли к другим.
Фракия Римская изведала не раз
Опустошающую ярость столкновений,
Под звон мечей, и тысячи мгновений,
И блеска жуткого, озлобившихся глаз.
Враги, однако, стоили друг друга,
Легионеры Рима, и славяне,
Одним – покорность, лучшая подруга,
Другим – свободы, поднятое знамя.
И долго помнили те берега Цутры,
Усеянные римскими костями,
Как мчались диким натиском цунами,
Славян бушующих – тяжелые щиты.
Как дрогнул и поддался легион,
Как разорвав исколотые цепи,
Перуновы дрались нещадно дети,
Под гомон перепуганных ворон.
И длинная защитная стена,
Что Анастасий выстроил оградой,
Спасала Фракию, в те злые времена,
Став для народа Римского – наградой.
Но как не усиляли стену ту,
Со множеством различных укреплений,
Хильбудий всем устроил суету,
Вторгаясь в дебри славинских владений.
И вскоре все рода объединив,
Славяне римлян встретили достойно,
И, мало кто тогда остался жив,
И, ненадолго, стало всем спокойно.
Враги всегда боялись тактики славян,
Их скрытности, стремительности, мощи,
Умения всегда найти изъян,
В любой защите, в поле, или в роще,
В теснинах узких, или на реке,
Он появится мог, с копьем в своей руке.
Так было и с Иллирией тогда,
Из-за Истра, прорвавшись сквозь преграду,
Рода славян, заняв все города,
Для римских войск устроили засаду.
И, помня о Хильбудия – могиле,
Наместник двинуть войско побоялся,
И за пределами Иллирии остался,
Своей, уже, не доверяя силе.
Пятнадцать тысяч римлян, за рекой,
Тревожно к выступлению ждут приказа,
И, кажущимся был для них покой,
Пока их земли, пользует – «проказа».
Отряд славян, в три тысячи числом,
Меж тем Истру форсировал для битвы,
И в два отряда, почитав молитвы,
Обходят римлян, сразу с двух сторон.
И войско римское, значительней по силе,
Приказы командиров выполняя,
Разбить славян в отдельности решили,
Всех сил своих, никак не разделяя.
И битва разыгралась с двух сторон,
Славяне бросились, как волки на оленя,
Круша ряды, и копий не жалея,
Под гром щитов, и пораженных – стон.
Под натиском смешались все ряды,
Трещали копья, топоры и луки,
От ратной тяжести, уже слабели руки,
И ноги мощные включались для борьбы.
И, были римляне разгромлены тогда,
Юстиниан, обеспокоенный провалом,
Гвардейских конников бросает в никуда,
С телохранителем и воином – Асбадом.
Так в крепости фракийской Тузурул,
Собрались силы римлян для отпора,
Что бы себя избавить от позора,
Что ветер с северо-востока им «надул».
Славяне понимали, что в степи,
Не удержать им конную атаку,
Что марафонами от копий не уйти,
Коли в степи, они затеют драку.
И ночью темной, в полной тишине,
Охрану сняв на стенах Тузурула,
Ворвались в крепость – призраком во сне,
Нежданной гибелью дозорных караула.
И снова звон мечей накрыл округу,
В кровавых отблесках открытого огня,
И бились воины спинами друг к другу,
Теснины крепости, в душе своей кляня.
И луки с копьями сменили на кинжалы,
И пот кровавый землю пропитал,
И рог победный звонко прозвучал,
Когда Асбада воинов не стало.
Война меняла нравы и границы,
Определяя численность племен,
Со временем, родов сменялись лица,
Кто выжить смог, и не был истреблен.
Народы расселялись по Европе,
По новым и нехоженым местам,
В степях широких, или по лесам,
Рисуя карты, как в калейдоскопе.
Одни селились в западных краях,
Других влекли восточные пейзажи,
А третьих степи южные и пляжи,
На неприступных черноморских берегах.
Древляне, Кривичи, Поляне, Северяне,
Дреговичи, Радимичи и Русь,
Ильменские Славене, Полочане,
Их перечислить всех, уже я не берусь.
Одно нам ясно, с тех времен глубоких,
Родилось множество богатых городов,
С историей зажиточных родов,
Побед и поражений битв жестоких.
