Младший Лев, Лёвушка Седов, сын Троцкого и Натальи Седовой, сидел рядом с братом Сергеем и матерью на казённой скамье и мрачно, но с ожиданием смотрел через решётку на тюремный коридор, откуда должен появиться отец. Всё плохо. Отец в тюрьме, и на улицах его, как и большевиков, называют немецким шпионом. Да если бы только на улицах!
Этим летом мама отвезла их на дачу, к знакомой ещё по прошлым временам семье одного отставного полковника. Мама считала, что революция революцией, а дети должны выезжать на природу дышать свежим воздухом хотя бы летом.
Сам полковник, как и семья, были людьми хорошими, их с братом приняли ласково и по-доброму. Но вот нескончаемые посетители … .
Полковник был гостеприимен, но круг его знакомых, естественно, состоял в основном из офицеров и патриотов старой закваски. Собиравшиеся за столом пили водку и ругали большевиков. Братья старались сдерживаться, несмотря на то, что папа теперь – тоже большевик. Мама, оставляя их на даче, очень просила не затевать конфликтов. Но в конце концов сдержаться не удалось.
Это произошло, когда какой-то патриот из штатских, выпив лишнего, прямо назвал немецкими шпионами Ленина … и Троцкого. Тут уж Лёвушка не сдержался и кинулся не обидчика с поднятым стулом. Сергей, не раздумывая, схватил столовый нож и бросился за братом.
Их, конечно, тут же разняли. Стул и нож отобрали, а самих отвели в их комнату и заперли от греха. Они долго рыдали.
Всё вокруг представлялось в чёрном цвете. Революция не оправдала надежд. Отец в тюрьме. Его называют шпионом. И на этой даче решительно невозможно находиться! Слушать эти пьяные речи?! Благодарим покорно! К чертям свежий воздух! Хотим назад, в Питер!
Мечты сбылись уже назавтра. Приехала мама, легко пожурила за несдержанность и забрала в город. Сейчас они ожидали свидания с отцом.
В коридоре появился папа в сопровождении конвоира. Он выглядел как обычно. Был тщательно одет, причёсан и, главное, спокоен. Улыбнулся детям, поднял руку в знак приветствия и ласково заговорил через решётку с женой. В разгар разговора Лёва заметил, как мама незаметно для конвоира передала папе маленький перочинный нож. Ого! Не всё так плохо. Папа не сдаётся.
Он не знал, что перочинный нож Троцкий попросил жену принести совсем не в целях организации вооружённого восстания в тюрьме, а для гораздо более прозаических житейских нужд. Да это было и не важно. Порой детям нужно совсем немного для того, чтобы их настроение радикально улучшилось.
12 – 15 августа 1917 года.
В эти дни в Москве прошло государственное совещание в котором участвовали представители Государственной думы всех четырех созывов – Милюков, Керенский, Церетели и другие. Кроме того, на совещании должны были присутствовать Верховный Главнокомандующий Лавр Корнилов и генерал Каледин.
Керенский, которого уже беспокоила растущая популярность Корнилова, с большой неохотой согласился на его участие, поставив условием, чтобы тот говорил на совещании только о чисто военных вопросах.
Должна была присутствовать и делегация от Центрального Исполкома (ЦИК) Советов, где были и большевики. ЦК поставил своим делегатам задачу образовать на совещании большевистскую фракцию, которой поручалось выработать декларацию, зачитать ее перед началом работы совещания и в знак протеста демонстративно покинуть зал заседаний.
Сделать это большевикам не удалось, так как ЦИК Советов, разгадав их замысел, исключил большевиков из состава своей делегации. Тогда ЦК, пользуясь преобладанием большевиков в руководстве московских профсоюзов, объявил день открытия Московского совещания днем всеобщей политической забастовки.
На удивление призыву ЦК последовало свыше четырёхсот тысяч рабочих Москвы и ее окрестностей. Это был неожиданно большой революционный успех именно в Москве, которую до сих пор считали более консервативной по сравнению с Петроградом (потому Государственное совещание и было созвано здесь). Это заставило даже Ленина пересмотреть (на время) свою стратегию завоевания власти в отношении главного центра восстания. Несколько позже Ленин писал:
"Москва теперь, после Московского совещания, после забастовки, после 3-5 июля, приобретает или может приобрести значение центра. В этом громадном пролетарском центре, который больше Петрограда, вполне возможно нарастание движения типа 3-5 июля. Тогда в Питере лозунг взятия власти был бы неверен. Теперь совсем не то. Теперь в Москве, если вспыхнет стихийное движение, лозунг должен быть именно взятия власти".
Но вернёмся к Государственному Совещанию.
Выступил Главнокомандующий Лавр Корнилов. Он произнес яркую и и, невзирая на запрет Керенского, политическую речь. Она была пронизана патриотизмом, призывами к твёрдой власти и словами о давно назревшей необходимости навести порядок в стране и армии. Генерал указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию.
Публика встретила речь восторженно, при выходе Корнилова забросали цветами, а юнкера и текинцы несли его на плечах.
В общем, у Временного Правительства появлялись всё новые проблемы. Как слева – от потихоньку оправившихся после июльского разгрома большевиков, так и справа – от стремительно набиравшего авторитет в кругах, желавших твёрдой власти, генерала Лавра Корнилова.
Ситуация заставляла Александра Керенского нервничать всё больше и больше.
На самом деле Лавр Корнилов принял решение ещё до Московского Совещания.
В те дни, когда проходило Совещание, уже начались передвижения верных генералу частей. На Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора Долгорукова. На Москву – Седьмой Оренбургский казачий полк.
Но они были остановлены соответственно командующими Петроградского и Московского военного округов.
Вслед за тем в районе Невеля, Новосокольников и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные с точки зрения Корнилова части – Третий кавалерийский корпус и "Дикая дивизия" под командованием генерал-лейтенанта Александра Крымова. Смысл этой концентрации, абсурдной с военной точки зрения, был прозрачен. Создавался плацдарм для похода на Петроград.
Когда начальник штаба Корнилова генерал Лукомский, до сих пор не посвящённый в заговор, потребовал объяснений, Корнилов сообщил ему, что имеет целью защитить Временное правительство от нападения большевиков и Советов даже против воли самого правительства. Он повесит германских агентов и шпионов во главе с Лениным и разгонит Советы.
