Свою профессиональную журналистскую жизнь я веду с 1962 года, когда на третьем курсе историко-филологического факультета Благовещенского пединститута литературные «зубры» Анатолий Васильевич Лосев и Борис Афанасьевич Лебедев рекомендовали меня на должность ответственного секретаря вузовской газеты «За педкадры». Деканат предоставил желанную льготу – свободное расписание. Отныне я стал зарабатывать себе на хлеб журналистским трудом, что вкупе со стипендией и спортивными талонами на дополнительное питание позволяло по тем временам жить вполне безбедно.
После окончания вуза меня призвали в армию. Служил в звании рядового войск ПВО в Приморском крае, писал в окружные армейские газеты, отчего имел некий приварок к ежемесячному солдатскому «окладу» в три рубля восемьдесят копеек доперестроечными деньгами. Курящие солдаты могли по желанию получать на эту сумму тридцать одну пачку махорки, мне же ее хватало на семь банок сгущенки.
После увольнения в запас, которое несведущие люди путают с демобилизацией (отсюда «дембель»), возвратился в Благовещенск и стал корреспондентом Амурского областного комитета по радиовещанию и телевидению, где, еще будучи студентом, подрабатывал с друзьями – Сашей Филоненко и Колей Недельским.
Игорь Игнатенко у здания участковой больницы села Хохлатское Ромненского района,
где он родился 4 мая 1943 г. Снимок сделан в 1989 г. отцом поэта.
Дальше просто перечислю этапы журналистской стези: газета «Амурская правда», потом – главный редактор ГТРК «Амур», далее – собственный корреспондент Амурского радио на БАМе, в Тынде, заодно и радиоорганизатор местной газеты «Авангард». В канун перестройки, презрев дрязги политиканства в областной прессе, стал редактором газеты Благовещенского сельскохозяйственного института «Кадры – селу».
Счастливым периодом своей журналистской жизни считаю три года, с 1995 по 1998, когда возвратился на областное радио и стал выпускать авторскую программу «Стезя». Я был волен выбирать своих собеседников, отдавая предпочтение людям творческого склада. Большинство из них были моими давними знакомыми и друзьями – теми, кто назывался «солью земли Амурской». Всего вышло в эфир 117 еженедельных радиопрограмм, после чего «Стезя» по произволу начальства приказала долго жить. С некоторыми из героев программы вы познакомитесь в этой книге. Сожалею, что не сохранил все пленки с записями «Стези», в моем архиве находится лишь четверть сделанного. Все остальные пленки руководство ГТРК «Амур» приказало, в целях «экономии», стереть.
Были в журналистике памятные моменты, и не один. Область развивалась, народ свершал большие дела. Приходилось с магнитофоном и блокнотом неоднократно бывать на строительстве Зейской ГЭС, у хлеборобов Приамурья, на строительстве БАМа, у воинов-пограничников, в заводских и фабричных цехах, студенческих аудиториях и школьных классах. Прошел все ступеньки журналистской карьеры, начиная от хроникера последних известий и кончая должностью главного редактора газеты.
Особо памятен мне 1965 год, когда мы с коллегой по Амурскому телерадиокомитету Владимиром Будаем сделали большой очерк для Всесоюзного радио о начале строительства гидростанции на реке Зее. С той поры у меня установилась тесная связь с начальником строительства Героем Социалистического Труда Алексеем Михайловичем Шохиным, личностью яркой и еще при жизни легендарной. Он и пригласил меня затем вести прямой радиорепортаж с перекрытия реки в створе будущей гидростанции. Не надо заглядывать в святцы, чтобы вспомнить этот день – 13 октября 1972 года. Эмоции были настолько сильны, что тогда же я написал и своеобразный лирический репортаж – стихотворение «Перекрытие», опубликованное затем в газете «Амурская правда», а также в фотоальбоме «Знакомьтесь: Зейская ГЭС» и книге «Покорители Зеи», вышедших в свет в этом же году, – что называется, по горячим следам.
Со многими известными людьми страны побеседовал я у микрофона. Еще больше было народа не знаменитого, но не менее интересного, не жалеющего сил для процветания Родины. У них учился жить и работать, за что благодарен судьбе.
В 1977 году стал председателем бюро областного литобъединения «Приамурье». Занимался с начинающими литераторами и рос в творческом плане сам. Писал стихи и прозу, выпустил четыре персональные книги. 1991 год был ознаменован вступлением в Союз писателей СССР, а через пять лет меня избрали ответственным секретарем Амурской писательской организации.
Началась полоса сугубо литературной работы, которую совмещал, по мере сил, с добыванием хлеба насущного в новых экономических условиях. Постепенно из лексикона исчезли такие понятия, как гонорар, писательская заработная плата. Художник слова стал сам платить за свою свободу говорить то, что думает о новом этапе жизни. Заманчивое право, но и голодное одновременно! Не надо кланяться властям, но и власти, как неожиданно оказалось, не очень-то сегодня нуждаются в писателях. В битвах наверху решающее слово оказалось за электронными СМИ. Книга резко утратила влияние на умы различных слоев населения, в иных местах ее и в руки не берут, и не надо заблуждаться на сей счет.
Что делать? Как быть? Куда идти?..
Сижу у компьютера, стучу по клавиатуре. Ворошу обгоревшие вырезки из газет полувековой давности. Оказывается, я немало писал в «Амурскую правду» и «Амурский комсомолец», в другие областные и центральные газеты и журналы. Многое сгорело в огне пожара, уничтожившего здание писательской организации осенью 2000 года.
Где-то в ноосфере Земли, в диапазоне длинных волн, витают обрывки моих радиорепортажей, интервью и очерков, телепередач. Этого уже не восстановить никогда. Может быть, так и надо было Всевышнему – устранить сиюминутное и сохранить вечное?
В конце концов, хлопочу-то я не о себе. Надеюсь сохранить и вернуть читателю мысли и дела тех людей, с которыми сталкивала меня судьба газетчика, радийщика, телевизионщика и литератора. Без них не было бы и меня сегодняшнего.
Жаль, конечно, что перенесенная на бумагу речь моих собеседников в «Стезе» практически всё потеряла в интонационном плане. Голосовые фонемы интересны модуляциями. Слово в строке «немотствует» под прессом смысловой нагрузки, сколь порой многоплановым ни было бы оно. Но это неизбежные потери, с ними надо просто смириться. Вспомните, что слово «любовь», например, как утверждают лингвисты, можно произнести с десятками оттенков – и смысловых, и эмоциональных. В поэтической и прозаической строке книги слово «любовь» остро нуждается в «эпитетной подпорке», иначе обесцвечивается, становится плоским, не стереоскопическим, безвкусным порой до банальной оскомины.
