«Розы… розы… розы… что же интересного и привлекательного находят девушки в этих колючих растениях?», думал я, витая в мечтах на уроке алгебры, «и почему сейчас, в сентябре, так жарко? Бред…».
– Морковкин, пойдёшь, завтра, на гаражи? – вернул меня в реальность знакомо-заинтересованный шёпот.
– Нет, Картошкин, – ответил я своему соседу по парте.
Похоже, что мой голос слишком громко ответил, ибо учитель грозно бросил взгляд в нашу сторону. Мы сделали вид, будто что-то пишем в тетради.
Однако Картошкин, в самом деле, что-то начеркал ручкой. Я пригляделся: «а если я скажу, что там будут красивые девчонки, ты всё равно не пойдёшь?».
«Понимаешь, «красивые» не значит «умные». Всё просто», написал я в ответ.
«Почему?????????????», продолжил переписку Картошкин, напрягая свои пухлые щёки.
«Просто не хочу», резко ответил я и отвернулся.
– Ты сильно изменился за это лето, – произнёс мой сосед вслух свои мысли от нервного перенапряжения.
– Картошкин и Морковкин! Хватит болтать! – крикнул учитель, строго поправляя свои круглые очки.
Картошкин затих.
«Есть вещи важнее гаражей. Когда-нибудь, я надеюсь, ты это поймешь…», – написал я и углубился в учебник.
Со стороны могло показаться, что мне интересно изучение нового материала. Поэтому Картошкин фыркнул в ответ моему тексту и решил не отвлекать. Однако меня захватил не интерес к учебнику алгебры, а мысль о ней, «сегодня надо снова ей позвонить. Да, пожалуй, я наберу её после школы…».
Учитель что-то рассказывал о системе уравнений, нужной для решения задач с двумя переменными, а я удалялся всё дальше – ближе к концу июня, началу июля, в то самое время, когда встретил её и…
Звонок на перемену прервал моё витание в облаках.
Одноклассники повыпрыгивали из кабинета. Только Картошкин продолжал сидеть и супиться.
– Но почему ты так изменился? Почему? – продолжал он допрашивать, глядя на меня яркими зелёными глазами, скрывшимися за белокурой чёлкой. – Мы всегда были друзьями. С первого класса! Да что там! Мы подружились ещё в детском саду…
– Времена меняются. К тому же, ты собирался идти с девчонкой, – напомнил я.
– Я уже сказал ей, что приведу с собой друга, то есть тебя, – отвёл взгляд в сторону друг детства.
– Гм… а ты ей не сказал, что у твоего друга уже есть подружка?
– Но у тебя же… – посмотрел на меня Картошкин, уточняющим взглядом.
Я улыбчиво подмигнул.
– Да ладно! Серьёзно? Когда успел? – посыпались вопросы от соседа по парте.
– Ну, в конце июня…
Не успел я договорить, как мой сосед уже выбежал из класса.
– Эй! Вы слышали? Морковкин девушку завёл, – пошёл сплетничать Картошкин.
Мой взгляд непонимающе смотрел на происходящее: все удивлялись этой новости, как чему-то сверхъестественному. Я никак не предполагал такого поворота событий…
– А она из нашей школы? А она красивая? А сколько ей лет? Она вообще существует? – сыпались насмешливые или завистливые вопросы. Впрочем, как мне кажется, зависть рождает насмешку.
«Не ожидал от тебя такого Картошкин», подумал я и, развернувшись, ушёл в коридор.
«Меня выставили посмешищем. Тот, кого я считал другом, воткнул мне нож в спину…», моя душа начинала загораться яростью. Захотелось что-то ударить со всей злости, но голос моего старого друга остановил и немного успокоил меня.
– Миша, с тобой всё в порядке?
– Да, Стёпа. Всё хорошо.
Степан Железов или, как его называли почти все в школе, Стёпка-Железка всегда приходил мне на помощь в трудную минуту. Высокий рост и широкое телосложение говорили сами за себя: он вселял ужас в сердца обидчиков и воодушевлял своим видом пострадавших.
– «Хорошо» это не «отлично»! Кто тебя обидел?
– Правда, всё хорошо. Просто настроение не очень, – оправдывался я, чтобы улизнуть от объяснений.
– Нет, тебя точно кто-то обидел. Я разберусь, в чём проблема, – пообещал он, сжимая кулаки.
– А если это проблема, которую нельзя решить грубой силой? – поинтересовался я.
– Таких проблем нет! – ответил Стёпка-Железка.
– Нет. Они есть. Например, долгая депрессия…
– Не знаю, Мишка. У меня никогда не было депрессии, – радостно заявил Степан.
Я хотел что-то сказать, но на телефон пришло сообщение от неё: «когда у тебя закончатся уроки?».
«В 14:10», набрали мои пальцы в ответ.
«Хорошо. Буду ждать тебя в 14:40 там же, где обычно. Ты не против, если я возьму с собой подругу?»
«Не против. Просто мне придётся прихватить с собой друга»
– Степан, пойдёшь со мной сегодня после школы на… встречу с одной… одним другом? – обратился я к Железову.
– Как скажешь. Всё равно у меня нет планов на сегодня, – согласился Стёпка-Железка.
Оставшееся время до конца уроков я снова мечтал о ней…
Обычно мы встречались возле фонтана на центральной площади нашего небольшого городка.
Она, как всегда, опоздала на несколько минут.
Мы перекинулись самыми обычными приветствиями. Завязался недолгий разговор.
– Ты говорила, что возьмёшь с собой подругу.
– Она опаздывает. А как твой друг? – взгляд её тёплых и нежных глаз, подобных Моне Лизе, навсегда врезался в мою память.
– Он… тоже… опаздывает, – немного запинаясь от волнения, вызванным её взглядом, проболтал я.
Она улыбнулась самой мягкой и радушной улыбкой из всех, что я когда-либо видел. Мне захотелось сказать ей что-то важное. Но появление Железова разрушило мои планы.
– Ну, что? Куда идём? – спросил он у меня, дёргая бровями.
– Сначала мы дождёмся мою подругу, – грозно ответила моя собеседница, которую не заметил Стёпка-Железка.
«Похоже, он ей не нравится», пролетело у меня в голове.
– Ты говорил, что идёшь с другом, а не с девушкой, – шепнул мне Железов.
– Она – друг, – спокойно ответил я.
– Чёрт. Будь осторожен. Она мне не нравится, – заключил он и ушёл в сторону, под косые взгляды моей спутницы.
Наконец, пришла её подруга Женечка в лёгкой кофточке, на которой изображался радужный единорог.
Железов сразу оценил шёлковые кудри и стройный торс Женечки.
– А вот она мне нравится, – шепнул мне Степан с улыбкой.
– Интересно, чем? – намеренно съязвил я.
– Подрастёшь, поймёшь, Морковка, – он хлопнул меня по плечу и обратился к Женечке. – Меня зовут Степан. И… мне тоже нравятся единороги. Да. Очень нравятся.
– Приятно познакомиться, Степан, – улыбнулась ему Женечка.
– Так куда мы пойдём? – спросил я свою подругу с глазами Моны Лизы.
– На заброшку? – предложила она.
Я кивнул.
Заброшкой мы называли заброшенное пятнадцатиэтажное здание на краю нашего города.
Подойдя к этому кирпичному гиганту, мы увидели открытую железную дверь и распахнутое окно в одной квартире первого этажа.
