Сквозь грязное, пыльное окно чуть брызжет рассвет. В комнате было холодно и сыро. Лёшка открыл глаза. Вылезать из-под одеяла жутко не хотелось. Но нужно было будить маму, и сильно урчало в животе – вчера так и не пришлось поужинать. Мальчик сбросил одеяло, опустил босые ноги на пол. Пошарив одной ногой, всё-таки обнаружил давно растоптанные тапки. Тапки… Они принадлежали его отцу, которого Лёшка давно не видел. Сын не знал, где отец, жив ли? Уже почти три года Петра Николаевича Седого – так звали отца мальчика – не было дома, он ушёл в ополчение.
Мама… Ах да, нужно будить маму. Она опять вчера пила водку с тётей Мариной, весёлой и болтливой соседкой. Лёшка, шоркая взрослыми тапками, пошёл в другую комнату. Мать спала на диване, широко разбросав руки в разные стороны. В помещении стоял неприятный запах вчерашнего алкоголя, закисшей еды и пыли. Лёша открыл форточку и подошёл к дивану:
– Мам! Ма-а-ам! Мама! Вставай! Тебе пора на работу!
Сын тряс еле соображавшую лохматую, опухшую женщину:
– Мам! Ма-а-ам!
Лёшка понял, что её так просто не разбудить. Принёс из кухни чайник с холодным кипятком, стал поливать на лицо матери. Женщина открыла глаза, поморщилась и еле-еле поднялась с дивана.
Кате было всего 32. Но выглядела она намного старше, хотя была маленькой и очень хрупкой. А какая она была красоткой в своём небольшом городке! Всё было у Кати: хорошая семья, учёба в училище, красавец жених Петя. Свадьбу гуляли как положено – два дня (первый день в местном ресторане, второй – у Петра в родительском доме). Через год родился синеглазый, розовощёкий, светловолосый, пухленький чудесный малыш. Радости родителей не было предела. Назвали Алексеем, Алёшенькой, Лёшиком – в честь деда Петра. Отец ребёнка так и сказал: «Будет Лёшкой – счастливой дорожкой!» Катерина тогда переспросила:
– Почему – счастливой дорожкой?
– Мой дед в Великую Отечественную дошёл до самого Берлина! Ни одной царапины не было, хотя были в таких передрягах и боях, не приведи господи! Деда так однополчане и прозвали «Лёшка – счастливая дорожка», – говорил с гордым видом Пётр.
Так и порешили: будет сын Алексей! Семья Седых жила мирно, дружно. Родители работали на шахте: отец – шахтёром, мать – контролёром. Лёшка ходил в сад, потом в школу.
Но однажды случилась беда. В родной город, где жил Лёшка со своей семьёй, пришли танки. Настоящие и почему-то очень страшные. В глазах Лёшки они отразились чёрными пауками, тихо надвигающимися на него. Зачем они здесь? Ведь только по книжкам о войне мальчик представлял их себе. Ещё видел по телевизору и у одноклассника в стареньком компьютере. В это время на улице была весна. Так красиво пели птицы, а в воздухе стоял проникающе нежный аромат набухших почек. Мальчик видел, как женщины и мужчины перегородили дорогу технике. Танки медленно двигались, не останавливаясь. Люди держались за руки и говорили ещё непонятные для Лёшки слова: «Нечего делать хунте на нашей земле!» Техника так и не остановилась и, проехав прямо по людям, двинулась дальше! Лёшка стоял с широко открытыми глазами и никак не мог пошевелиться. «Чёрные пауки» превратились в огромные, страшные чудовища…
Мальчик открыл глаза. Он мало что помнил с того самого дня, когда произошло это страшное событие. Алексей пролежал в горячке почти неделю. Он помнит, что мама долго плакала, почему-то постоянно его укрывала. Отец молчал, стоял у окна и… курил! Лёша никогда не видел, чтобы его отец держал сигарету. Лёшкины глаза – всегда светло-серые – стали шире и темнее.
– Катя! Алексей! Мне нужно вам кое-что сказать, – отец сделал паузу, выдыхая сизый дым в открытое окно. – Мне надо… уйти.
– Куда? – сын с матерью спросили одновременно.
– Защитить наш дом, нашу землю от злых людей!
Мама опять долго плакала, почему-то ничего не говорила. Мальчик подбежал к отцу, обхватил его руками – такого родного, тёплого, сильного, нужного:
– Папка! Папка! Не уходи! А как же мы? Я так боюсь!
– Лёшка – счастливая дорожка! Я же скоро вернусь! Обещаю! Очистим нашу землю от этих чёрных пауков и вернусь! А ты… ты останешься за старшего! Береги маму! И, что бы ни случилось, помни: ты – мужчина, а мама – женщина! Береги её! Обещаешь? – отец крепко обнял сына за плечи и уткнулся ему в светлую голову.
