Леший метался по моей избе мрачной грозовой тучей. Ну, это если бы туча могла так топать, чтобы сотрясалось все. Даже домовой не выдержал и сбежал к русалкам с кикиморами. За окном день сиял, русалки столы накрывали, кикиморы к огню попривычнее были, от того супец варили, леший гневался, а мы с Агнехраном… а работали мы.
- Так? - вопросил маг, находящийся по ту сторону блюдца серебряного.
Я схему ту просмотрела, воспроизвела - утекала моя магия из круга изолирующего. Не вся, крупинками аки каплями, но утекала.
- Хм, - произнес Агнехран задумчиво, снова схему водрузив на стол перед собой.
Сидел задумчиво, я просто сидела и на него смотрела. Хорошо мне было. Просто вот хорошо. А вот леший гневался и не скрывал того.
- Веся, а аспид где? - вдруг спросил друг верный.
- Дык мне почем знать? - удивилась я.
И так как на охранябушку смотрела неотрывно, заметила, что замер он, вот что-то писал, формулу высчитывая, а тут рука словно окаменела.
- Так ты ж его последняя видала, - леший сел на стул, последний заскрипел жалобно.
- Был разговор, - признала нехотя. - Тактику обсуждали со стратегией. А как закончили, я в избу возвернулась.
И тут вдруг архимаг возьми да и скажи:
- Возвернуась, да… Тиромира на связь вызвала, и разговор с ним имела.
И замерла уже я, как гимназистка на экзамене за подглядыванием в учебник с поличным пойманная.
- Ввввессся?! - взревел леший.
А я на мага смотрю и об одном думаю «Ах ты ж… маг»! И я ему потом отвечу, я ж ему так отвечу, что мало не покажется! Но леший то тут, ему пришлось признаться:
- Союзник наш нежданный, да полезный очень, во время беседы знакомым мне вдруг почудился. Словно видела ранее. И когда видела, не одна была, а с Тиромиром. Вот и спросила, кем человек тот был-то.
Лешинька нахмурился. Агнехран тоже призадумался, да так, словно о своем об чем-то подумал.
- И шо? - вопросил леший. - Вспомнил этот выродок-то?
- В том то и дело, что нет, - с тяжелым вздохом призналась я.
Помолчав, леший предположил:
- Да дело то прошлое, забыл небось.
- А вот это вряд ли, - возразила я. И пояснила другу верному: - Лешинька, Тиромир - маг. Он маг, а у магов память тренируют сызмальства. И коли не помнит он лица мужчины того, что описала я, то дело тут не чисто.
Леший покивал сурово, да и молвит вдруг охранябу:
- А ты, раб бывший, по гордости своей едва ведунью мою жизни не лишивший, скажешь может что?
Видеть Агнехрана лешинька не мог, блюдце ко мне обращено было, вот только я и увидела, и как побледнел, и как сглотнул судорожно, и как взгляд опустил. Терзался Агнехран, виной своей до сих пор терзался, да так, словно себя поедом ел, словно себя за случившееся взаправду ненавидел.
- Агнехран, то дело прошлое, - тихо сказала ему.
Маг лишь усмехнулся криво, и отвернулся вовсе. Мучился он, хоть и скрыть пытался, а мучило его сотворенное. И тогда добавила я:
- Волков мне жаль безмерно, правда это. И скорбь моя по ним велика, но волчий век короток, а твоя ошибка и моя ошибка разом благое дело сотворили - я Ярину сохранила. Ее жизнь ценнее волчьих, маг, для леса во сто крат ценнее.
Поднял на меня взгляд Агнехран, посмотрел так, словно удостовериться хотел - правду сказала, али только утешить его пытаюсь.
А леший он того взгляда не видел, он и сказал:
- Чаща да, она и сотни волков дороже, тысячи волков нужнее. Но давай-ка к аспиду вернемся, Веся. Браслет на тебе, вызови-ка сюда союзника-то нашего.
И тут замерла я. На архимага смотрю напряженно. Да на лешего выразительно. Менее всего сообщать самому лорду Агнехрану о том, что у меня в союзниках аспид хотелось мне. Аспиды они ж вне закона, по закону-то.
И понял то леший, осекся, на блюдо покосился, мол «да заканчивай уж разговор-то», но маг, вместо того, чтобы вопросы задавать, сам вдруг сказал спокойственно:
- Про аспида вашего ведаю. В отряде моем еще шестеро служат. Да только то тайна существенная, разглашению не подлежит, и ты, леший, об этом знать должен.
И тут протянул лапищу леший, блюдце мое скрипнувшее к себе развернул, на архимага поглядел сурово, и как молвит вдруг:
- Ведаешь значит… А может и лично знаком?
- Может и знаком, - все так же спокойственно ответил Агнехран.
Но лешиньку-то уже было не остановить, вел он себя как зверь лесной, аки хищник, добычу почуявший, да и попросил голосом елейно-ласковым:
- А не затруднит ли вас, архимаг имперский, закатать рукав рубашки, на рученьке то правой?!
И тут дошло до меня!
Вот все разом и дошло!
