Урс.
Холодно.
Очень холодно и хочется есть.
И раньше иногда бывало холодно и мороз пытался щипнуть за лапку или хвостик. Но тогда можно было забиться в кучку теплых, пищащих и копошащихся телец и становилось теплее. Теперь никто не пищит. Никто. И никто больше не шевелится.
Холодно.
Очень холодно и очень хочется есть. Пытался звать ту, большую и теплую, у которой всегда есть вкусное молоко. Они все звали. Долго звали. Но она так и не пришла. Теперь никто не зовет. Остальные устали звать и уснули. Ему тоже хочется спать, но в пустом животике урчит от голода. И это единственный звук в звенящей тишине. Сил нет двигаться. Нет сил и пищать. Спать. Надо спать, как остальные. Но как же хочется есть!
Холодно…
*****
Ступа, направляемая котом, летела прямо к месту вчерашней трагедии. Метель недавно стихла, стерев все следы, и, если бы не кот, ему бы ни за что не найти тела бедолаг в этом одинаково белом лесу.
Вот большая сосна с треклятым силком. Эти даже не сняли тело из петли. Где-то рядом должна быть волчица. Так и есть – вот у того сугроба её очертания.
Не вылезая из ступы Иван внимательно осматривал белое безмолвие. Где-то рядом должно быть логово. Сука щенная, далеко от щенков не ушла бы, даже на выручку своему волку. Выскочила чтобы людей отвести подальше, да другу своему помочь. Но метель спрятала и те редкие следы, которые могла оставить волчица перед смертью. А где-то там под снегом маленькие волчата. Почти сутки без матери. Живы ли?
Иван надел снегоступы и мягко спрыгнул на снег – дальше верхами не разглядеть ничего.
*****
Маленькие комочки копошились под брюхом и требовательно пищали теребя пустые соски. Молока было мало, а щенков пятеро – не повезло в этот год.
Отец ушел ещё вчера с вечера. В лесу с пропитанием туго, а приплод большой. Вот волк подался в деревню, чтобы прокормить своё семейство. Он ушёл к людям уже не в первый раз, но никогда так надолго не задерживался.
Смутная тревога не давала расслабиться. Волчица то и дело поднимала голову и внимательно прислушивалась к каждому шороху снаружи, к каждому запаху. Как назло, ветер был от логова и его дуновения не доносили никакой весточки от волка отца. Тишина.
Снег шел с утра и замел все следы вокруг логова. Оба выхода из него были настолько скрытными, что даже внимательному зверю не обнаружить, не то что человеку. Спасибо Алесию. Но вот только сейчас леший на выручку не придёт – спит до весны. А дети голодают…
Волчата чувствовали напряжение матери и тоже не могли успокоиться. В брюхе было пусто и у неё, и у них…
Лизнув особо упорного малыша, волчица снова вся превратилась в слух, пытаясь различить хотя бы звук лёгких шагов волка.
Крик боли…
Волчица вскочила, стряхнув себя щенков: отец в беде, без него семейству всё-равно не выжить. Надо спешить на выручку!
Выбралась через дальний лаз и широкими прыжками направилась к источнику шума. Первым делом в нос ударил запах костра, людского страха, пота и овчины. Засада. Но не здесь. У второго входа. Снег закрыл его полностью, и волчица не смогла учуять людей. И почему-то не услышала этих обычно неуклюжих существ…
Начиналась метель и свежие следы быстро исчезали под белыми пушистыми хлопьями. Ещё раз оглянулась назад: вернуться ли? Но рычание загнанного зверя преодолело все сомнения, и она помчалась выручать отца своих детей.
Люди в азарте охоты не заметили приближения волчицы. Матерый волк попался-таки в один из множества силков и теперь полу висел пойманный за заднюю лапу.
Этого волка они уже почти луну выслеживали. Повадился в деревню скот да собак резать. Долго и тщетно искали. Обходил все ловушки. Но сегодняшняя метель в помощь, да и утомился он, чутье потерял. Скалится теперь беспомощно, зубами лязгает, а сделать ничего не может. Один удар рогатины – и нет его. Люди не торопятся. Где-то рядом логово, а там наверняка сука со щенками. Её надо найти, а не то потом придет следом за волком в деревню. А щенков можно на забаву князю, коли не слишком малы.
Искать волчицу не пришлось. Она прыгнула на спину того, что был рядом с её волком, силой толкая человека в спину лапами и стараясь когтями зацепить незащищенные участки тела. Он упал, так и не завершив удар рогатиной. Рвать зубами не стала – нет времени, сразу же прыгнула на грудь второму, пока то не успел сообразить, что происходит. Человек упал на спину широко раскинув руки и запрокинув голову. На мгновение открылась не защищенная ничем шея, синяя жилка истово пульсировала под челюстью… Инстинкты взяли вверх и клыки сомкнулись на нежной плоти. Солоноватая кровь наполнила пасть.
Острая боль заставила разомкнуть хватку, чтобы противостоять новому противнику. Еще двое были на ногах и один из них вытаскивал из её левого бока рогатину. Удар был не прицельным. Не лишил жизни. Но деревянные зубцы больно раздирали плоть. Как только тело освободилось от рогатины, волчица прыгнула на врага и тут же наткнулась на рогатину второго… Все произошло быстро… Слишком быстро… Кровавая пелена медленно закрывала уходящий мир, волка в петле и занесенную над ним рогатину…
*****
Иван беззлобно поминал тщательность Алесия. Вот укрыл так укрыл логово. Да ещё и давешняя метель почти сутки стирала в лесу все следы существования волчьего семейства. Охотники даже искать логово вчера не стали, до того разыгралась завируха. Подобрали раненных и по вехам своим в обратный тронулись. Даже тела волков с собой не забрали, а волчьими шкурами обычно не разбрасываются… Возвращаться за ними тоже не будут – с задубевшего тела шкуру по-хорошему не снимешь.
А вот леший точно не обрадуется по весне двум гниющим телам. Падальщикам волчья плоть не интересна, значит, как потеплеет, на сорок саженей окрест на пару лун тошно всем станет. Тела обязательно надо захоронить. Только для начала найти щенков, вдруг ещё живы.
Осторожно пробираясь по рыхлому снегу Иван тщательно осматривал каждый куст, камень, бугор под снегом, добавляя к обычному зрению внутреннее. Он искал жизнь.
Жизнь была: под снегом суетились мыши, в корнях одного из пней спало семейство ежей, чуть подальше схоронился заяц-беляк. Но всё это не то…
Вот она, угасающая искорка. Там, под снегом.
И без того едва приметный из-за корней упавшего дерева вход в логово был еще дополнительно прикрыт камнями заботливым лешим. Пролезть может только гибкое животное. Матерому-поди тяжеловато было пробираться, а уж широкоплечему Ивану, и подавно, просто так не забраться.
Мужчина, не долго думая, разобрал каменный завал и подрубил мешающие корни. Хоть бы лаз был не глубоким. В получившийся вход пролезла голова и одно плечо, спертый запах звериного жилья ударил в нос. Кошачьему зрению понадобилось немного времени, чтобы привыкнуть к темноте внутри. На расстоянии вытянутой руки друг на друге лежали пять телец. Ни звука не шевеления… Но где-то между ними есть искорка жизни.
