Летная книжка – главный документ военного летчика, заводится на него в штабе воинской части, куда он направляется после летного обучения, и содержит поденную запись всех его вылетов с указанием даты, типа самолета, задания и продолжительности полета, а также результаты летной и боевой учебы, проверки техники пилотирования и другие записи, связанные с летной работой. После списания с этой работы прошнурованная и скрепленная сургучной печатью летная книжка выдается на руки ее «герою».
Предлагаемые записки подготовлены на основе летной книжки отца автора, Георгия Николаевича Урвачёва (1920–1997), военного летчика, участника войн с Германией и Японией в 1941–1945 гг., в Корее – в 1952–1953 гг. и летчика-испытателя ВВС в 1954–1964 гг. Использованы его устные рассказы, газетные заметки, короткие записки и тезисы к выступлениям, а также опубликованные, архивные и другие материалы, список, которых приводится в конце данного повествования[1]. С целью лучше передать атмосферу и лексику того времени в записках приводятся многочисленные цитаты из документов.
При этом следует иметь в виду, что летная книжка, как и другие официальные документы, не вполне адекватна реальной жизни. Один летчик вспоминал: «Летные книжки мы не проверяли, <…> уже после войны я посмотрел документацию. Велась она безобразно, поскольку никто из летчиков ее не контролировал. Много не дописывали, много неточностей, что-то упущено». По словам другого летчика, «те, кто вел документацию, вели ее халтурно». Тем не менее летная книжка – основное общепризнанное официальное свидетельство о выполненной ее владельцем летной работе и уровне его летной подгтовки.
Урвачёв был хорошим рассказчиком, но редко предавался воспоминаниям, и все, что использовано в настоящих записках, рассказано им от случая к случаю на протяжении десятилетий, и вот уже много лет его нет в живых.
Использованная при подготовке записок литература зачастую отмечена недостатками, свойственными многим современным документальным книгам на исторические темы, но лишена главного из них – в ней реальная история не подменяется выдумками авторов.
Из сказанного следует, что записки могут содержать связанные с этим ошибки или неточности, хотя использовались материалы, отобранные со всевозможным учетом их достоверности. Во всяком случае, в записках нет ни одной выдуманной строки, а высказываемые предположения сопровождаются соответствующими оговорками.
Основная часть записок посвящена летной и боевой работе Георгия Урвачёва и его друзей – летчиков 34-го истребительного авиационного полка (иап), который с 1938 г. входил в систему противовоздушной обороны (ПВО) Москвы, в 1945 г. был передислоцирован на Дальний Восток, участвовал в войнах с фашистской Германией и милитаристской Японией. О последующих событиях рассказано более коротко, в частности из-за ограниченного доступа к соответствующим материалам.
Главным испытанием для летчиков полка была защита неба столицы, когда они вместе с другими истребительными авиационными полками ПВО Москвы в июле 1941 г. вступили в бой с превосходящим по силе, подготовке и оснащению противником. Тем не менее они выиграли воздушное сражение в небе столицы. Учитывая огромные потери и незначительный результат налетов люфтваффе, немецкое командование в апреле 1942 г. отказалось от бесплодных попыток бомбить Москву.
Немецкий историк Франц Куровски, используя характерную лексику, пишет, что ВВС Красной армии под Москвой «продемонстрировали дикую, фанатичную решимость, которой от русских, после понесенных ими потерь, никто не ожидал. <…> Показали свою почти неисчерпаемую мощь и несгибаемую решимость любой ценой защитить Москву».
Кто были эти люди, летчики ПВО, сражавшиеся в столичном небе, как они воевали и как победили, как сложилась их последующая боевая и летная жизнь? Предлагаемые записки – попытка ответа на эти вопросы на примере одного из таких людей – Георгия Урвачёва и других летчиков-истребителей 34-го авиационного полка.
Предварительно кажется необходимым сделать одно замечание. В повествовании содержатся эпизоды, в которых поступки летчиков не всегда укладывались в рамки обывательской добропорядочности и законопослушания. Автор убежден, что это не умаляет их боевые заслуги и не затмевает морально-нравственный облик, но делает более объективным рассказ о них.
Каждый, кто возьмет на себя смелость судить их, должен помнить, что почти все они были молодыми людьми 20–25 лет, на плечи которых легла тяжелая, смертельно опасная работа и ответственность за судьбу Родины Это потребовало от них неимоверного напряжения физических и нравственных сил. И не может быть никакого сомнения, что они справились с этой работой и были достойны выпавшей на них ответственности.
Глава I
Начало летной биогрфии
Деревня Причаль, Пролетарский аэроклуб и Борисоглебская военная школа летчиков
Отец Георгия Урвачёва – Николай Алексеевич был крестьянином деревни Причаль Венёвского района Тульской области, «из середняцкой семьи», как писал впоследствии Георгий в служебной автобиографии. Будучи призван в армию, Николай в окопах Первой мировой войны «заработал» себе чахотку, а после войны перебрался в Москву и стал токарем на заводе Михельсона. В Москве он встретил односельчанку Федосью Захаровну Авдонину, работавшую прядильщицей на мануфактуре Алексеева, и они поженились.
Молодые жили дружно, но в городе и на заводе с начала 1917 г. стало неспокойно. Защищая свои права, рабочие нередко вступали в схватки с полицией и казаками, и во время одной из них казаки избили Николая ножнами шашек. Его болезнь обострилась, врачи сказали, что больному нужно усиленное питание, а в Москве к тому времени начинался голод, и они с Федосьей вернулись в деревню Причаль.
Там в 1920 г. у них родился сын Георгий, а затем дочери – Александра и Валентина. Семья жила в согласии, и в связи с этим Георгий вспоминал, как они с мамой и сестрами летом по вечерам у калитки встречали возвращавшегося с полевых работ отца. Подходя к дому с косой и вилами на плече, он протягивал жене букетик полевых цветов, доставал из-за ремешка картуза каждой дочке по пучку земляники, а Егорку брал на плечи.
Однако болезнь Николая не отступала, брала свое. В отчаянной попытке спасти его, купить необходимые лекарства и продукты, продали коня, но это помогло ненадолго, и Федосья в 1926 г. осталась одна с тремя детьми, из которых шестилетний Егор, будущий отец автора, был старшим и единственным мужчиной в семье.
Федосья выбивалась из сил, ведя хозяйство, но когда подоспело время убирать урожай на семейном наделе, она поняла, что вручную много не уберет, и с просьбой дать на время коня обратилась к зажиточному соседу, который обнадежил:
