Ни один мыслитель не вызывал в России двух последних десятилетий таких ожесточённых дискуссий, как Лев Гумилев. От выражения восхищения и преклонения до грубого поношения – таково разнообразие реакций людей на его книги. Далеко не всегда дискуссия о его творчестве носит научный характер, нередко она сводится сторонниками и противниками к взаимным идеологическим и политическим обвинениям. Очевидно, огромный разброс мнений об этом учёном связан не только с различиями в восприятии разных читателей, но и с многогранностью и неоднозначностью самого его творчества, глубокой противоречивостью его личности.
Ценность научной теории определяется её способностью предложить непротиворечивое объяснение наблюдаемым явлениям, установленным научным фактам. Чем объяснить, например, что кочевники-бедуины, до того мирно пасшие верблюдов по Аравийской пустыне и игравшие минимальную роль на международной арене, в VII веке подняли знамя пророка и под ним победили в войне мощнейшую державу того времени – Византию, разгромили богатейшую империю Сасанидов и стали господствовать на огромных землях от Испании до Индии? Каким образом никому дотоле не известные и сравнительно малочисленные монголы в XIII в. смогли захватить всю Южную Азию и пол-Европы? В силу каких причин из крохотных государств вырастали гигантские империи, как было, например, с древним Римом, Османской Турцией и Россией, выросшей из очень маленького в XIV веке Московского княжества? Как могло случиться, что лет 900 назад исламский мир, где процветали поэзия, философия, медицина, подвергся атаке свирепых и беспощадных фанатиков-крестоносцев из Европы, а сейчас можно наблюдать, как, напротив, просвещённый и материально обеспеченный Запад отчаянно противостоит массовому религиозному фанатизму исламского мира? Почему произошла смена ролей?
В динамике развития древнего Рима с конца VI в. до хр. э. до V в. хр. э. и Европы II тысячелетия можно наблюдать очень схожий алгоритм: сначала героическая эпоха, в первом случае приведшая к бурному росту государства, а во втором – к Крестовым походам, затем – расцвет экономики, науки и искусства, затем – постепенная депопуляция государстрообразующих этносов и заселение их территорий мигрантами. Нет ли здесь закономерности?
За последнее тысячелетие в Зап. Европе имело место несчётное количество войн. За что только не воевали – за власть, за территории, за мессу, против мессы, за «испанское наследство» и т. д.; Шотландия 7 веков назад вела с Англией ожесточеннейшие войны за независимость. И вот как всё изменилось: современные шотландцы разве что за кружками пива обсуждают, «какие они плохие эти англичане», а вопрос о пребывании Шотландии в составе Соединённого королевства может решаться лишь на референдуме, Германия лишилась многих своих земель, но воевать за их возвращение не собирается, католики и протестанты (за исключением Ольстера) исповедуют каждый свою веру, не мешая друг другу, большинство когда-то непримиримых врагов объединили ЕЭС и НАТО. Зачем же столько крови пролито? И почему раньше не могли договориться как сейчас?
Ответить на эти вопросы – задача поистине великая: на данный момент, как представляется автору этих строк, ни одна другая теория, кроме гумилевской, не способна этого объяснить. Даже такой непримиримый её противник, как А. Янов, в своей статье признавал «устрашающую» эрудицию её создателя и грандиозность задачи, которую он взялся решать. Насколько успешно решил, попробуем разобраться в заключительной статье сборника, познакомившись предварительно с мнениями разных учёных на этот счёт.
Все труды Льва Гумилева уже изданы огромными тиражами. Его имя часто используется в качестве бренда для издания прямо или косвенно связанных с этнологией произведений других авторов. Тем не менее, книги, где было бы представлены мнения о его творчестве самого широкого спектра – от С. Лаврова и Дм. Балашова до А. Кузьмина и А. Янова – до сих пор не было.
В данном сборнике представлены дискуссионные работы самого создателя теории этногенеза и его сторонников и оппонентов, начиная с 1970 года. Их темы можно разделить на две основные части: этнология и историография. Этнологическая часть, в свою очередь, делится на вопросы о сущности этноса и о пассионарности в этногенезе. Все тексты здесь расположены в хронологическом порядке в соответствии со временем их публикации.
Внимание молодых читателей стоит обратить на то, что, как правило, неуместные ссылки на «классиков марксизма-ленинизма», коими изобилует большинство статей, написанных до конца 1980-х гг., являются неотъемлемыми атрибутами той эпохи: без них тогда не мог обойтись ни один учёный-гуманитарий.
Составитель сборника выражает сожаление, что ему не удалось получить разрешение на публикацию статей Юлиана Владимировича Бромлея и Юрия Константиновича Ефремова от их наследников. Поскольку их труды представляются составителю совершенно необходимыми для раскрытия темы, они представлены в виде цитат в комментариях.
Статьи, вошедшие в сборник, снабжены редакторскими комментариями, помещёнными в конце книги. Комментированные слова и фразы помечены в текстах знаком «>*» и порядковым номером[1].
Макс Зильберт
Л. Н. Гумилев. Этногенез и этносфера
Есть много явлений природы, которые человек наблюдал веками, прежде чем задумался над их сущностью. Таковы физические феномены: свет, теплота, электрические разряды (молнии); химические: брожение, окисление; биологические: жизнь, смерть, наследственность, и многие другие. Сейчас развитие естественных наук позволило либо решить, либо подойти к решению проблем, связанных со многими явлениями, ранее только наблюдавшимися; проблема же, затронутая нами, до сих пор тонет в тумане.
В самом деле, допустим, в трамвай входят русский, немец, татарин и армянин, все принадлежащие к одной расе I порядка >*1 (европеоидной), одинаково одетые, пообедавшие в одной столовой и едущие в один институт с одной и той же газетой под мышкой. Есть между ними различие или нет? Как для других людей, так и для них самих очевидно, что они не идентичны, даже за вычетом индивидуальных особенностей. Но в чем заключается разница, сказать нелегко. Об этом-то и пойдет речь в нашей статье.
Приведенный пример хотя и нагляден, но может создать впечатление, что проблема мизерна и не заслуживает внимания. Однако если мы переведем ее на канву всеобщей истории и глобальной географии, то обнаружим, наряду со спонтанным общественным развитием по спирали, локальные ритмы какого-то иного происхождения. На фоне мирового общественного процесса возникают то вспышки повышенной активности, то периоды застоя, иногда приводящие к полному исчезновению определенных групп населения. Так, в древности совсем рядом жили финикияне, филистимляне и евреи, а почему-то уцелели только последние. Или еще: в Римской империи V в., при смене рабовладельческой формации на феодальную, в западной половине этнический состав населения изменился, а в восточной, наоборот, сохранился еще на тысячу лет. Социальное развитие и процесс этногенеза в данном случае не совпали. А когда феодализм в Европе сменился капитализмом, большая часть существовавших народов стала, по принятой ныне терминологии, нациями, оставаясь на своих местах. Просмотрев всю мировую историю, мы заметим, что совпадение смены формаций и появления новых народов – исключение, тогда как в пределах одной формации постоянно возникают народы, очень непохожие друг на друга. Возьмем для примера XIII в., когда феодализм процветал от Атлантики до Тихого океана. Разве похожи были французские бароны на свободных крестьян Скандинавии, на рабов-воинов – мамлюков Египта, на буйное население русских вечевых городов, на китайских землевладельцев империи Сун? Сходным у всех у них был способ производства, но в остальном между ними было мало общего. Язык, религия, искусство, образование – все было непохоже друг на друга, но в этом разнообразии не было беспорядка: каждый стиль жизни был достоянием определенного народа.
