Моя фотография с дырками вместо глаз была приклеена к входной двери малярным скотчем. Фотка была скачана со страницы из соцсетей, и получилась я там на редкость удачно – обычно на всех фото на меня без слез не взглянешь, а тут: пристальный взгляд, легкая полуулыбка на губах, вьющиеся кудри. Еще раз с удовлетворением полюбовавшись на себя, я содрала фотку с двери и зашла в квартиру.
Дом порадовал тишиной. Все на своих местах, никаких следов посторонних. Побродив по квартире на всякий случай, я проверила шкафы, холодильник и заглянула под кровать. Пусто. А потом позвонила Юльке.
Юлька – моя лучшая подруга, была тощей, высокой и рыжей. Цвет волос ненатуральный, Юлька красила волосы с пятнадцати лет, однако шел он ей необыкновенно. Прибавьте к этому зеленые глаза, хрипловатый голос и милое личико – и получится Юлька. Неудивительно, что она очаровывала мужиков на раз-два, однако на данный момент пребывала в длительных и серьезных отношениях, которые, как она надеялась, приведут к свадьбе.
Юлька заявилась через двадцать минут, водрузила на стол бутылку шампанского, потом подумала, и достала из пакета вторую. Мы чокнулись, выпили, потом еще раз выпили, и подруга изъявила желание взглянуть на фотографию. Минут пятнадцать она пристально ее изучала, а потом изрекла:
– М-да, дела. На кого думаешь?
Думать мне нечего – был лишь один человек, способный на такие изощрения.
– Гриша, – сказала я с вздохом и отпила шампанское. – Больше некому.
Гриша был моим бывшим молодым человеком. Познакомились мы банально – он написал мне сообщение в соцсети, у нас была парочка общих знакомых, которые отзывались о нем в положительном свете, а я в тот момент была в депрессии из-за Большой Великой Любви, поэтому ответила и пошла на свидание. Потом на еще одно, и еще одно, и в конце концов мы начали встречаться. Григорий был обходителен, заезжал за мной на своей машине, познакомил с родителями и через два месяца заговорил о женитьбе. Я к тому времени обнаружила в возлюбленном множество недостатков, и обществом его начала тяготиться. Разговоры о свадьбе мне надоедали, Григорий раздражал, я с трудом выносила посиделки с его мамой.
В общем, я маялась, и не знала, куда себя деть. Юлька, кстати, на мои робкие жалобы таращила глаза и махала руками.
– Такой мужик хороший, ты чего? Молодой, симпатичный, накаченный. Квартира есть, машина есть, тебя любит, работа нормальная.
– Он работает водителем, – напомнила я. Гриша и вправду был водителем у нашего мэра – ездил на дорогой служебной иномарке, и сливал казенный бензин, чтобы заправлять свою Хонду.
– И что? Деньги-то платят.
Я вздыхала, жалобы Юльку не пронимали, а Григорий приезжал ко мне все чаще и чаще, заводил разговоры о детях и женитьбе.
– Квартирантов выгоню, переедем, – мечтательно приговаривал он, наворачивая приготовленную мною пасту. Я морщилась и смотрела в окно: моя съемная квартира мне нравилась, жить одной нравилось еще больше, и съезжаться с кем-то я не планировала. Кульминационный момент пришелся на вечер пятницы, когда Гриша, в очередной раз съев все запасы в холодильнике, вдруг заявил:
– Мне не нравится, что ты куришь.
Я поперхнулась сигаретным дымом, вытаращила глаза и вышла с балкона в комнату. Постучала длинным ногтем по столу, подумала и сказала:
– Это хорошо.
– Что хорошо?
– Что у тебя есть собственное мнение. Тебе вполне может не нравиться, что я курю.
– И? – напрягся Гриша, лежа на диване. У него был обед, начальник в данный момент находился дома, и Гриша мог лежать на моем диване еще час.
– Но курить я не брошу, – отрезала я. – А если и брошу, то явно не по твоему указу.
С вредной привычкой я боролась три года – закурила, поступив в институт, а потом бросила, пока в моей жизни не случился срыв из-за Великой Большой Любви. Тогда я думать не о чем не могла, курила одну за одной, слушала грустные песни, и даже пыталась писать стихи о любви. И, если бы не Юлька, превратилась в одну из тех истеричек, которые заводят на старости лет четырех котов и называют всех симпатичных девушек проститутками.
– Слушай, но мы ведь пара, – сообщил мне очевидную истину Гриша. – Должны принимать решения вместе, скоро свадьба, а как ты детей собираешься рожать? Ну сама подумай, это же вредно и плохо, свое здоровье…
Гриша все бубнил и бубнил, я меланхолично кивала, а сама думала: какая свадьба? Какие дети? Никаких детей я рожать не собиралась, мне только двадцать четыре года, я хочу пожить для себя. И вообще, никакой тяги к материнству я не чувствовала – пухлощекие младенцы в колясках вызывали у меня только боязнь из-за хрупкости и маленьких размеров.
– Дети – это ответственность, – ответила я на очередной перл возлюбленного. – А я пока к ней не готова.
Затем последовал новая порция бубнежа, хватания за голову, и прочие мытарства. Я пропускала все мимо ушей, и в конце ушла на кухню – готовить очередную пасту. Спустя час Гриша уехал, а вечером о том разговоре забыл, и больше мы к нему не возвращались. Зато у него появилась новая идея – мое общение с Юлькой. После того, как мы с ней напились в баре в субботу, потом поехали в караоке, и вернулись утром счастливые и с больной головой, Гриша заявил:
– Твоя подруга тебя портит.
Я икнула, присосалась к банке с соленым рассолом, а Гриша продолжил:
– На уме у нее одни бабки, она постоянно зовет тебя куда-то, и работает в клубе. Разве это нормально? Женщина должна дома сидеть, готовить борщ, стирать носки.
Я окончательно ошалела и с удивлением воззрилась на возлюбленного. А потом позвонила Юльке. Юльку данные речи проняли настолько, что она прискакала ко мне домой со сверкающими глазами, отходила Гришу мокрым полотенцем и выставила вон. Так мы с моим возлюбленным расстались, я вздохнула полной грудью, но не тут-то было – Гриша свихнулся.
Да, именно так я могла охарактеризовать все, что с ним происходило. Гриша приезжал ко мне домой, ломился в дверь, плакал, шантажировал меня самоубийством. Потом проехал по всем моим подругам, где жаловался на меня, рыдал в три ручья, рассказывал о великой любви и свадьбе. Закончилось тем, что он добрался до моей мамы, наплел ей с три короба, и мама позвонила мне рано утром со словами:
– Дочь, не дури. Лучше партии тебе не найти. Хороший, работящий, любит тебя до безумия. Ну чего тебе надо?
– Я его не люблю, – отрезала я и пошла открывать Грише, который ждал под дверью. Диалог получился короткий – бывший орал, грозился убить то меня, то себя, а под конец схватил меня за горло. Я пнула его в коленку, вывернулась и позвонила Юльке, закрывшись в ванной. Юлька приехала, когда Гриша начал ломать дверь, да не одна, а со своим парнем, который быстро объяснил, что так делать не нужно. С этой истории прошло десять дней, и сегодня на входную дверь в квартиру наклеили мою фотку с выколотыми глазами.
