Тони Гуарино, по воле судьбы ставший величайшим гангстером Америки, совершил первое серьезное преступление в восемнадцать лет. Причиной была женщина, что, в общем-то, не ново. Но какая женщина!.. Тони грезил о ней в темном переулке под стальной служебной дверью в дешевое бурлеск-кабаре. Высокая статная блондинка с золотистыми волосами и точеными ножками, которыми он с неизменным замиранием сердца любовался столько раз во время танцев на сцене.
Дверь распахнулась, и квадрат желтого света выхватил из темноты толпу разряженных мужчин и юнцов, подобных стае волков, вышедших на ночную охоту. Через мгновение раздался глухой лязг, и переулок вновь погрузился во мрак, а толпу стремительно рассекла девушка, которая будто не замечала рук, что тянулись ее задержать, и грубых голосов, выкрикивавших нахальные предложения.
Это была она! Никто, кроме Вивиан Лавджой, не пользовался духами с таким тяжелым чувственным ароматом. Тони бросился следом, к огням шумной улицы.
Девушка помедлила на тротуаре – сияющая поддельными драгоценностями грациозная фигурка в чересчур ярком зеленом костюме cо слишком короткой и тесной юбкой. Люди трезвомыслящие, несомненно, сразу распознали бы фальшивку и опасную соблазнительницу, но Тони считал Вивиан восхитительной и неимоверно желанной богиней.
Он подошел и снял кепку: жест, подсмотренный в кинофильмах, единственном источнике его познаний о хороших манерах.
– Добрый вечер, мисс Лавджой!
Девушка повернула к Тони лицо, которое представлялось ему столь прелестным. Он не понимал, что ее румянец так же фальшив, как и драгоценности, не видел следов беспутной жизни под слоем косметики, не замечал ни жестоких складок вокруг кричаще яркого рта, ни хищности напудренного крупноватого носа.
Вивиан разглядывала его с растущим презрением, зеленоватые глаза странно сверкнули.
– Ты! – фыркнула она. – Опять.
– Нет, до сих пор. – Тони рассмеялся собственной шутке, казавшейся ему верхом остроумия. – И не отцеплюсь, пока не пойдешь ко мне на свиданку.
Она хохотнула резким невеселым смехом, больше похожим на хрюканье.
– Не, видали смельчака? – Вивиан словно обращалась к незримой публике, но ее холодные зеленые глаза впились в его дерзкие и черные. – Какой-то мальчишка, даже без машины, приглашает на свидание. Меня! Слушай, малыш, ты хоть знаешь, кто мой парень?
– Нет, да и какая разница? – беспечно ответил Тони, в котором заговорила жаркая итальянская кровь. – Им буду я.
– Вообще-то мой парень – Аль Спингола.
Сердце Тони будто стиснул холодный кулак. Аль Спингола… главарь одной из влиятельных городских банд, безжалостный, с тугой мошной и кучей шестерок, верность которых куплена страхом и хорошими деньгами, да и сам в случае чего горазд жать на спуск. С таким лучше не связываться!
– Хм, спорим, я симпатичнее, – не отступался Тони.
– Может, и так, – кивнула Вивиан, – зато он способен дать девушке кое-что посущественней поцелуев… Так что, малыш, когда найдешь бабки и мотор пофорсовее, обращайся. Глядишь, и поговорим.
Она снова засмеялась и шагнула к тротуару, у которого резко затормозил блестящий лимузин. Тони было ринулся за ней, но застыл, узнав крупного смуглого человека за рулем. Аль Спингола! Безбашенность в черных глазах и толстогубый жестокий рот. Красивый серый костюм, огромный бриллиант в галстуке, однако все знают, что самая важная часть туалета удобно лежит в кармане у бедра. Тупоносый револьвер из вороненой стали показывается на люди редко, но если уж Спингола пускает его в ход, кто-то расстается с жизнью. Скажешь хоть слово Вивиан – верная смерть. Конечно, не сейчас: место слишком людное, но через несколько дней труп найдут в каком-нибудь переулке.
Пока девушка садилась в машину, Спингола бросил взгляд на Тони. По спине у парня пробежал холодок. Успокоиться удалось, только когда дорогой автомобиль с урчанием исчез из виду. Такие, как Спингола, всегда давят на газ до упора, чтобы не стать легкой мишенью. Проводив взглядом гангстерского главаря, Тони надел кепку и закурил, после чего отправился в бильярдную за углом, в которой околачивался большую часть времени. Там он сел на высокий табурет и стал искать решение своей первой взрослой проблемы. Несмотря на необразованность, его ум обычно действовал быстро и четко, но теперь ясно мыслить мешало неодолимое чувственное желание. Ни к кому в жизни Тони так не влекло, хотя, конечно, он уже встречался с девушками по соседству. Если парень настолько хорош собой, это неизбежно, только почему-то те девушки его не устраивали. Хотелось чего-то более серьезного, более зрелого, чем мелкие, чисто плотские переживания, которые они предлагали.
Тони выглядел слишком взрослым для своего возраста, что в целом характерно для парней из подобной среды. Ему дали бы лет двадцать пять. Впечатлению способствовали проницательный взгляд, циничная складка губ и синева щетины на смуглых щеках. Да и род людской с его вывертами он успел узнать, как иным не удается и за всю жизнь. Забросьте его без гроша за душой в любой город мира, не пропал бы с голоду. Причем красть не пришлось бы: воровство для безмозглых. Тони презирал воров, в особенности промышлявших мелкими кражами.
– Эй! – шепнул на ухо грубый голос.
Подняв голову, Тони увидел крысиное лицо под грязной и мятой клетчатой кепкой.
– Чего тебе?
– Кое-кто из ребят собирается грабануть пару автозаправок. Айда с нами?
– Нет.
– Дележка на всех поровну.
– Нет, сказал. Не хватало еще сесть за пару баксов.
– Да ладно тебе, Тони! Там поболе будет. С каждой сострижем по пятьдесят-шестьдесят зеленых, а на дело идут всего четверо.
– Заткнись! – рявкнул Тони. – Не то сам тебя заткну.
Бурча под нос, собеседник поспешил прочь. Для других парней из бильярдной Тони был загадкой. Они так с ним и не сблизились, им это даже не пришло в голову. Все понимали, что Тони другой, да и сам он тоже, однако чем именно отличается, никто не знал. Какой-нибудь психолог объяснил бы это превосходством в умственном плане, разницей между человеком, которому судьба предначертала стать вожаком, и рядовыми особями в стае. Окрестные ребята каждый вечер промышляли грабежами, но, разумеется, не в своем районе. Зачем злить олдермена? Пока закон нарушался не на его участке, он помогал им выйти на свободу в случае ареста, приходил в полицию и рассказывал об их безупречной репутации. За это в день выборов мелкие бандиты не только голосовали за него по пятнадцать-двадцать раз, но и обходили целой ордой свои кварталы, грозя всем жителям суровой расправой, если олдермена не переизберут большинством голосов. И люди, сознавая, что это не шутка, переизбирали олдермена, хотя знали, что старик сам бандит еще тот.
