1. В новую жизнь, или к чертям в бездну
– Ничто не существует в чистом виде. Во всём присутствуют оттенки и примеси. Так и жизнь не может быть только счастливой или горькой. Она всегда взлёт – снижение, снова взлёт, и снова снижение со своими маленькими радостями и незначительными неурядицами.
– Да ясно-ясно. Вверх-вниз, вверх-вниз… Как на качелях.
– Не как на качелях, скорее, как на лифте.
– Бред. Какое тогда может быть вверх-вниз, если можно сразу вверх и только вверх без глупых радостей и никчемных неурядиц?
– Не забывай, что ты здесь ни одна. Всегда могут возникнуть новые желающие прокатиться. И тогда ни тебе одной выбирать между первым и верхним этажами.
***
– Оставь меня! Ты мне ненавистен!
– Таш, ну куда ты? Глупая! Ночь на дворе. Новый год скоро, – громкий хлопок двери заглушил уговоры Андрея, – твою мать! Ты мне нос сломала, идиотка!
– Так тебе и надо, Пинокио недоделанный, меньше врать будешь!
– Молись, чтобы твой лифт закрылся быстрее, чем я открою дверь!
– П-ф… Да пошёл ты, – тонкие пальцы коснулись ледяного металла кнопки вызова лифта.
«Всё-таки хорошо, что я выбрала самозахлапывающийся замок. Хорошенько приложив дверью о косяк, легче уходить навсегда, – холод приводил мысли в порядок, сменяя злость равнодушием, – тут что, окно открыто? Даже пальцы немеют. И куда я в Новый год? Определённо, в новую жизнь, и лишь бы подальше отсюда, а так, хоть к чертям в бездну».
Подошедший лифт с лязгом распахнул свои объятия, когда за спиной, наконец, послышался щёлчок открывшегося замка.
– Стой, стерва!
– И не подумаю, – уверенный шаг внутрь кабины, – избавь меня от своего присутствия!
А в мыслях навязчиво: «Ну, давай, останавливай меня. Давай, верни обратно».
– Ну и вали! Думаешь, я долго один буду?
– Учитывая пробки в городе и прочую праздничную суету, твоя мымра облезлая за полчаса доберётся, успеешь сопли подтереть!
Андрей двинулся в мою сторону, угрожающе рыча и противно шмыгая разбитым носом. «Как же быстро всё в нём мне стало противно». Створки медленно поползли навстречу друг другу.
– Да провались ты! – только и донеслось сквозь щель кабины, прежде чем лифт стал погружаться.
«Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать… Считать, чтобы не замёрзнуть окончательно. Десять, девять. Ещё немного и тёплое такси, мамина квартира, слёзы и праздничный пирог с черникой, и вот я уже не здесь, а в Новом году… чёрт. Остановились? Ещё слишком рано. Должно быть только семь… Вот бли-ин. Застряла… Застряла. ЗАСТРЯЛА! Встряла… ИДИОТКА! Так, успокоиться, не паниковать».
Пальцы судорожно надавливали на кнопку аварийного вызова. Снова и снова. До белеющих костяшек, до хруста. Опять и опять. И… ничего не происходило.
– Телефон!
Пальцы суетливыми движениями шарили по карманам, пусто, пусто, пусто… «неужели забыла?..».
– Наконец-то, – пара касаний экрана и дисплей высветил четыре цифры: «двадцать два: сорок пять» и ни одной «антеннки», – у-у-и-м, – протяжный всхлип глухим эхом рикошетил от стены к стене маленькой тесной кабинки, пока голова отчаянно опускалась лбом о створки злополучного лифта – жаль, не пробьёшь, как ни старайся.
– Помогите…
– Да кому ты нужна? Все давно по домам отмечают, – злорадный голос Андрея прорвался откуда-то снизу.
– Чёрт, ещё и между этажами умудрилась застрять…
– Чё ты мямлишь?! Самостоятельности хотела? Вот и встречай Новый год в гордом одиночестве, дура!
– Так ты это подстроил?! Ну, знаешь ли…
– Что, пробьёшь дверь головой?
И до меня донеслись, словно громовой раскат, звуки его издевательского смеха и шарканья тапок по бетону, приправленное непрекращающимся шмыганьем.
– Чтоб тебе на хлопушку сесть, ублюдок…
Даже кричать сил не оставалось, я замерзала с поразительной быстротой. Чтобы вконец не окоченеть, я обняла себя за плечи крепко-крепко, кутаясь в колючий шарф.
– Не спи, а то замёрзнешь. Нет, я не сплю, не сплю…, – ресницы, смыкаясь всё медленней, отчаянно цеплялись друг за друга, – не сплю…, – медленно сползая по стене в угол, продолжала я себя баюкать…
– Олесь, ну хватит, я буду у тебя к двенадцати! Да. Честно. Обещаю. Ну, конечно, успею! Сейчас маме подарки завезу и сразу к тебе, должен же кто-то твоё шампанское открыть! Ну всё, давай, целую… Да, дома я уже! В подъезд захожу, лифт вызываю! Ну давай, сказал же, что приеду! Что? Слушай, не слышу ни фига, перезвоню…, – и быстрее нажать «отмена вызова», пока она сказать ничего не успела, – П-ф-ф, у того, кто придумал мобильник и дал его в руке женщине, вместо мозгов явно конфетти новогоднее было. Что-то холодно здесь… Да и лифт не едет, быстрее бы к маме, оливьешка, ужин горячий… Твою мать, сломан что ли?
Взгляд бессмысленно скользил вверх по створкам лифта до линейки указателей. Они отображали два этажа «восемь» и «семь».
– Вот неугомонные, в такой холод, да ещё и перед Новым годом, в лифте резвиться. Экстрималы!
Перехватив коробки поудобнее, я двинулся к лестнице.
– Да-а, Олеська бы не согласилась, – ухмылка скользнула по линии губ, когда мысли начали рисовать замысловатые изгибы женского тела, погружённого в тесное пространство, – Да ещё и на моём этаже. «Возмутители спокойствия», – тётя Нюра, поди во всю блажит, по лестничной клетке бегает, полицией пугает…
Но чем выше я поднимался, тем тише становилось. «Странно, однако». На шестом этаже я снова попробовал вызвать лифт – никакой реакции. Прислушался – из шахты ни звука.
– Наверное, просто сломался, а я невесть что напридумывал, – и на минуточку мне даже стало стыдно за себя, но это только на минуточку.
Щелчок зажигалки и сигаретный дым, сплетаясь с колечками выдыхаемого пара, продолжил кормить воображение очертаниями гибких линий… Недолго. Никотин приводил мысли в порядок. Нужно было засунуть свои желания куда подальше. С Олесей всегда так: на желания ты не имеешь права.
Вот уже и родной этаж и детская привычка отсчитывать ступеньки: «пять, четыре, три, два…». Я уже занёс ногу, чтобы ступить на лестничную клетку, как резкий звук со стороны лифта заставил вздрогнуть и выронить мою ношу.
– Твою мать! – Подняв подарки, я подошёл к створкам лифта, – Эй! Что там происходит? «Глупейший вопрос, как будто я училка начальных классов на продлёнке. Я же не собираюсь читать взрослым людям нотации? Нет? Ведь не собираюсь?».
– Какого чёрта вы там творите, извращенцы?
«Очень убедительно, как будто сам девчонок ни в туалете, ни в лифте не зажимал».
Поставив подарки у двери квартиры мамы, я вернулся к лифту и прислушался – ни звука, ни шороха.
– Что притихли? Испугались?
«Ну, конечно, мы испугались Дениску! Ты ведь такой большой и страшный! У-у-у!», – от злости на свои собственные мысли я с силой пнул ни в чём не повинные створки, чем вызвал густой протяжный гул, сменившийся то ли всхлипом, то ли стоном.
