– За еще одно удачное приобретение! – произносит Скотт, чокаясь со мной и Анджи.
В его рюмке один из лучших сортов текилы в мире.
– Эта текила стоит сто баксов за порцию, так что надеюсь, что сделка и правда состоялась, – добавляет Анджи.
Мы со Скоттом энергично киваем в знак согласия и проглатываем дорогой, приятно обжигающий напиток.
– Гэвин, ты был просто в ударе! – восклицает Скотт. – Я уж думал, что мы потеряем сценарий, пока ты не пустил в ход тяжелую артиллерию.
– Никогда не помешает вскользь упомянуть парочку имен – от этого в глазах у юных сценаристов вспыхивают звездочки и знаки доллара, – говорю я.
Потом поворачиваюсь к Анджи:
– Не забудь добавить в календарь встречу с юристом на следующей неделе. Обидно было бы потерять сценарий из-за дурацкой формальности.
– Будет сделано, босс! – заверяет меня Анджи, уже добавляя что-то в календарь на телефоне.
– Ну что, тебе удалось убедить Карен прочитать этот сценарий? – спрашивает Скотт. – Я подумал, что это как раз по ее части, ей же нравятся «Отчаянные домохозяйки» и всякое такое.
Анджи чуть не поперхнулась своей диетической колой:
– Мы говорим про жену Гэвина Карен? Мою подругу, с которой мы состояли в одном женском клубе? Ту самую, которая читает журналы, только если в них напечатаны советы по избавлению от морщин и предотвращению секущихся кончиков?
Мы дружно смеемся. Я знаю Анджи еще с университетских времен. Они с Карен были неразлучны, пока заправляли своим женским клубом. Но после выпуска большинство из нас столкнулось с реальностью и познало ценность ежедневного труда. Карен никогда не стремилась стать частью этого большинства. Анджи подавала большие надежды, и мы со Скоттом наняли ее ассистенткой, как только основали свою компанию несколько лет спустя. С тех пор она работает с нами, уже почти четыре года. Думаю, теперь Анджи скорее моя подруга, чем подруга Карен, но даже у меня не хватило бы смелости заявить об этом своей жене.
Карен и Анджи теперь полные противоположности. Мы поженились сразу после выпуска, и Карен сразу занялась своей карьерой светской львицы. Я был так занят, работая помощником продюсера, что даже не заметил, что у нее совершенно отсутствует стремление к чему-либо, помимо создания модного антуража. Но нас наша жизнь устраивает. Я не лезу в ее дела, а она не лезет в мои. Примерно как в университете: мы были друзьями, которые поддерживают друг друга, но живут своей собственной жизнью. Только теперь мы занимаемся сексом. Иногда.
– Нет, она не читала сценарий, – говорю я, жестом подзывая бармена. – Что будете, ребят?
Я приподнимаю брови, ожидая их заказа.
– Ну уж нет, – говорит Анджи, – я больше не дам тебе меня напоить перед полетом. Похмелье и самолет – плохое сочетание, особенно если учесть, что полет из Чикаго в Лос-Анджелес не такой уж короткий. Я пошла спать, мальчики.
Она наклоняется, по очереди нас обнимает, выходит из бара отеля и направляется в свой номер.
– Виски с содовой, – говорит Скотт бармену.
Затем поворачивается ко мне:
– Ну и пусть меня стошнит в самолете. Мне все равно.
Я смеюсь и делаю свой заказ, после чего мы разворачиваемся на барных стульях и осматриваем бар в поисках очередного завоевания для Скотта.
– Как насчет вон той брюнетки? – Я киваю на женщину, которая сидит за столиком в углу бара и вертит в руках телефон.
– Не, она совсем отчаялась, – говорит он.
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.
– Она нас разглядывает с тех пор, как мы сюда пришли. Она явно здесь одна. Слишком легкая цель, – говорит он.
И в этом весь Скотт Карлсон. Он всегда ищет себе задачу посложнее. Мало того, что он был квотербеком[1] университетской футбольной команды, у него еще и внешность плохого парня – от его коротких волос и покрытых татуировками рук теряют голову все женщины. Удивительно, что нас вообще восприняли в кинобизнесе всерьез. Думаю, именно поэтому я и взял публичные выступления на себя. Так наша компания выглядит чуть более респектабельно.
– Ладно, тогда как насчет вон той в конце бара, с большими зубами? – Я кивком указываю на привлекательную женщину у него за плечом.
– Вот это я понимаю, – произносит он, оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее.
Но тут же поворачивается обратно:
– Слишком старая.
Скотт пожимает плечами:
– После Гретхен я зарекся иметь дело с женщинами старше тридцати.
Я приподнимаю брови и удивленно смотрю на своего тридцатиоднолетнего партнера.
– А что такого? – спрашивает он, поднимая руки в знак капитуляции. – Мы живем всего один раз, и я не становлюсь моложе. Не все из нас могут оставаться двадцатилетними, знаешь ли.
Он залпом допивает свой напиток и жестом просит у бармена еще.
– Да, кстати, Карен на днях прислала мне что-то вроде официального приглашения. Вот она заморочилась, да?
Я закатываю глаза.
– С чего вдруг она вообще рассылает приглашения? Это же день рождения, а не свадьба, – ворчу я.
Он смеется, а я проглатываю остаток своего напитка.
– Твоя жена счастлива, только когда тратит твои деньги на какие-нибудь умопомрачительные мероприятия, да?
Я киваю.
– Скажем так, судя по моему пустому кошельку, в последнее время она должна быть чертовски счастлива.
– Вы двое – самая функциональная дисфункциональная пара из всех, кого я знаю, – говорит он.
С такой логикой не поспоришь. Я замечаю, что в бар зашли несколько женщин.
– Как насчет вон тех? – указываю я на них подбородком.
– Что у тебя за любовь к брюнеткам? – спрашивает он. – Если мне не изменяет память, жена у тебя блондинка. Ты женился на Барби, черт возьми!
Я пожимаю плечами:
– Не знаю. Наверное, я всегда питал к ним слабость.
Когда бармен ставит перед нами очередную порцию напитков, с барной стойки слетает какая-то бумажка. Скотт наклоняется и поднимает ее. Минуту он разглядывает ее, и его лицо расплывается в улыбке.
– Да-а‐а, – протягивает он, указывая на бумажку. – Вот она. Вот эта женщина будет извиваться подо мной сегодня вечером. Погляди-ка, она даже брюнетка!
Он тычет флайером мне в лицо.
Я беру его в руки и смотрю на фотографию. В ту же секунду мое сердце подпрыгивает куда-то к горлу, а мозг пытается воспринять то, что я вижу. Воспоминания о втором курсе в Университете Северной Каролины затуманивают мое сознание. Барный стул внезапно перестает быть устойчивой опорой, и я хватаюсь за стойку, чтобы сохранить равновесие.
Это не может быть она.
Я просматриваю флайер в поисках имени – вот оно. Имя, которое преследовало меня столько лет. Я снова смотрю на фотографию. Ее лицо. Ее улыбка. Ее незабываемые глаза. Это она. Единственная женщина, которую я любил. Женщина, которая разбила мне сердце.
