В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был… я.
Кто же так сказки начинает, скажете вы. Но что поделаешь, если в царстве нашем вовек ни драконов, ни колдунов, ни даже самых захудалых героев не водилось. Все люди как люди. Вот и я тоже самый что ни на есть обыкновенный человек. Две руки, две ноги, три глаза.
Подожди, скажете, какой же ты обыкновенный человек. С лишним глазом-то. Если уж уродился таким, значит на роду написано или темное будущее пророчить, или вселенскую мудрость познавать, или, на худой конец, мысли чужие читать. Но так уж вышло, что глаз мой, находясь на привычном для выдающихся людей месте, ровно по центру лба, никаких особых умений или способностей мне не добавлял. Да и видел он, честно вам скажу, так себе. Если много выпил с вечера или соленого переел, так и вообще почти не видел на утро, заплывая не хуже своих нижних собратьев.
В деревне нашей поначалу все обрадовались страшно, что у Февронии такое дитя необычное родилось. Даже князю нашему весточку послали. Мол, будет теперь и в нашем тридевятом царстве свой герой. А то сил нет, как надоело про подвиги из тривосьмого и тришестого от заезжих гусляров и трубадуров слушать. И хотя никаких свидетельств о прямой связи между третьим глазом и героическими наклонностями его носителя не было, люди в нашем царстве простые, им главное – верить во что-то. Или в кого-то, так даже лучше.
И вот росло это трехглазое дитя, росло и на огорчение всем чаявшим вместо долгожданного героя стало… мной. Не вышло из меня ни мудреца, ни силача. Да и красавцем не сделался, но это было предсказуемо. А стал я обычным пекарем, который развлекал заезжую публику умением синхронно сводить глаза к переносице. Два-то многие могут, а вот чтобы сразу три… Еще соседу порой в расклад подсматривал, с такой обзорностью всегда видишь, кто червонного туза припас. Потом, правда, тумаков в полтора раза больше, чем обычный шулер, получал и отсвечивал неделю фингалом промеж бровями. Вот, пожалуй, и вся моя обычная жизнь.
