С рассветом уйдут сновидения
Наверное, иногда ботаникам, в частности, дендрологам, изучающим деревья и кустарники, иной раз кажется, что они слышат голос листвы и почти понимают даже малую частицу того, о чём она им говорит и думает. Хотелось бы, чтобы так и было. Но мечты и желаемое лишь с большой натяжкой можно назвать реальностью, не только той, что ежедневно окружает нас, но и другой, в которую иногда попадают неискушённые страшными чудесами люди. По большому счёту, ничего мы не видим, не слышим, не осязаем.
Но, всё же, подсознательно понимаем, что лист дерева, куста или травинка – это мощный магнит, который способен заставить нас увидеть, услышать и ощутить нечто большее, но после преодоления жутких, необъяснимых и непредсказуемых преград. Явление такого мощного притяжение поверить трудно, но приходится. А ведь таких магнитов не миллиарды, а триллионы… Можно сказать, их бесконечное множество, и в каждом погребена и снова вот-вот возродится чья-то судьба. Возможно, и не человека совсем, а любого другого живого существа.
Ему можно было бы ещё немного поспать. Летние каникулы дают возможность отдохнуть. Но кошмарные, дикие сны заставили Павла Погодина проснуться. Такие сновидения – не отдых, а сплошные мучения и страдания. Да и текущие дела не давали ему возможности долго разлёживаться. Посмотрел на часы, надел на себя спортивный трикотажный костюм.
В общем, нормально, Проснулся ни поздно и ни рано, где-то, около восьми часов утра. В самый раз. Тем более, сегодня у него, студента уже второго курса биологического факультета МГУ намечалась важное мероприятие. Он запланировал со своей однокурсницей и любимой девушкой Юлей Морозовой съездить с самого утра на экскурсию в Главный ботанический сад имени Николая Васильевича Цицина.
Павел и Юлия учились на ботаническом отделении и собирались получить в университете профессию дендрологов, то есть стать специалистами, которые занимаются изучением и практической работой с деревьями. Ведь те же клёны или дубы, пусть не люди, но, вполне, разумные существа и требуют к себе внимания. Их надо беречь и защищать, как малых детей от разных бед, невзгод и болезней изучают и всю свою жизнь занимаются.
А неприятностей у деревьев предостаточно: растут порой в тяжёлых, в ненормальных условиях, сгорают во время пожаров, погибают в период наводнений, порой часто и незаконно люди занимаются их вырубкой… Одним словом, всех проблем, которые ложатся на плечи дендрологов, не перечислишь. Эта специальность востребована во многих местах – не только, к примеру, в лесхозах и в плодовых садах, но даже при строительстве новых объектов.
Но дендрология занимается изучением не только деревьев, но и самых разных кустарников, древовидных лиан, стлаников и других растений. Очень важны эти знания для специалистов по лесному хозяйству и по озеленению. Да, в общем-то, и каждому человеку, который бережно относится к природе, не мешает кое-что знать о жизни тех же деревьев. Все мы в ответе за них и должны бережно относиться к флоре и фауне нашей страны. Нам без них просто не прожить на Земле.
С этими мыслями Павел Погодин и спать ложился, и просыпался. Вот и сейчас он, когда умывался и чистил зубы, думал о деревьях. О чём же ещё думать, если он и Юлия свою жизнь уже, на студенческой скамье, посвятили только им. Быть им только дендрологами, другой судьбы для себя они не видят. Со школьной скамьи Паша и Юля занимались изучением древесных растений.
А приснился ему странный и даже дикий сон, который он запомнил в мельчайших подробностях с начала до конца. Привиделось, что идёт он с Юлей босые в рваных одеждах по каменистой пустыне, и мучает их страшная жажда. На огромном пространстве нет ни реки, ни ручья, даже маленькой лужи. Только жаркое солнце над головой. Эту пустыню с потрескавшейся глинистой почвой можно было бы назвать безжизненной, если бы вокруг ни произрастало великое множество берёз, клёнов, осин, лип, дубов…
Но у всех этих деревьев был жалкий вид, Без листвы, маленькие, с искривлёнными стволами, не имеющими коры. Они умирали под жарким пустынным солнцем без воды.
– Я не могу, Паша, спокойно смотреть на то, как они погибают, – не сказала, а прохрипела Юлия. – Мне горько от того, что мы ничем им не можем помочь.
– Мы в таком же положении, как и они, – выдохнул Погодин. – Через полчаса, а может быть и раньше, Юля, нам с тобой тоже придётся умереть. Самое страшное, что мы не в состоянии спасти не только гибнущие деревья, но даже себя.
Они уже не могли идти дальше. Упали на горячую, обожжённую солнцем землю. Уде не паниковали и почти не ощущали чувства страха. Только безысходность. Погодин и Морозова видели вдалеке полупрозрачных людей, которые медленно уходили за горизонт. Окликнуть их, позвать на помощь не было сил. Да и кого звать? Двуногие миражи, которых на самом деле нет. Впрочем, возможно, те, кого мы считаем миражами, считают фантомами нас. Кто есть кто, не так легко разобраться.
– Ты меня любишь, Паша? – спросила она. – Или нет?
– Как обычно, как всегда. Зачем ты спрашиваешь, Юля?
– Мне перед уходом из нашего мира в иную обитель будет приятно даже там знать об этом.
– Люблю, конечно, – он прикоснулся пальцем к её щеке. – Ты – всё, что у меня есть, и большего мне не надо.
– Но есть и нечто большее, Паша.
– Что?
– Листья деревьев и кустарников, которые притягивают к себе наши души и живую плоть.
– Я тоже чувствую это. Но мне кажется, что они готовы перенести нас в такие миры, Юлия, в которых легко заблудиться и переродиться.
Перед ними вдруг появился известный советский и русский дендролог, академик Владимир Николаевич Сукачёв в чёрном костюме, белой рубахе и при галстуке.
Он был почти таким, каким его изображали художники. Точнее даже, он – ожившее фото из минувшего века.
– А мы вас узнали, Владимир Николаевич, – слабым голосом произнесла Морозова. – Правда, вы умерли уже очень давно, в 1967 году.
– Ваша теория биогеоценоза гениальна, – сказал Погодин. – Она не земного уровня, а космического, мирозданческого.
– Я и не спорю с вами, молодые люди, – он присел рядом с ними, на корточки. – Не будем вникать в то, что я когда-то сказал или написал. Мне неприятно смотреть на то, как умирают в этом мире деревья.
– Всё правильно, Владимир Николаевич, – заметил Павел, – они из одной сферы жизни переходят в другую. По земным представлениям, умирают. Получаются, что они меняют один биогеоценоз на другой, более удобный для них.
– Умирая, они стремятся обрести иную жизнь, – предположила Юлия. – Может быть, у них что-то и получится.
– Так и есть, – согласился с ними Сукачёв. – Ничего не умирает. Всё и всегда живёт. Просто идёт перемещение энергии из одной обители Мироздания в другую. При жизни на Земле я пытался сказать и об этом, но меня, мягко сказать, не понимали. Да там, у вас, в мире земном, тогда нельзя было говорить об этом, да и сейчас тоже… нежелательно.
