Ночь, накрывшая этот мир, сравнима с бездонной пропастью, в которой свистели порывы ветра. Вспышка молнии внезапно озарила джунгли и развалин, а грохот стал предвестником рухнувшей с небес воды. Бетон здесь – гниющая плоть цивилизации, а арматура – каменеющие кости.
Былое величие пожиралось мхом и лишаем, словно стервятниками, от дождя обретающими особый голод и настойчивость. Стоит коснуться этих бесчисленных величавых «трупов» – они обратятся пылью.
Под частые вопли атмосферы, словно самой природы, сквозь чёрные джунгли шёл высокий краснокожий туземец. Из бронзового застёгнутого зубчатого воротника вырастали длинные белые перья, образующие плащ до пят, похожий на крылья.
Под ним были шкуры и ткани, подпоясанные подсумками с астролябиями, треугольниками, линейками и механическими часами ручной сборки в виде наплечной сумки. Там же от одного подсумка к другому вились провода, и оттуда, куда они приходили, тускло мерцали светодиоды. Ниже по обе стороны свисали пластиковые ножны для клинков с резиновыми ручками, похожих на коготь.
Это было хорошо видно, потому что сквозь всё тело туземца проходили ровные ярко сияющие технические углубления в форме дорожек, словно с печатных плат. На щеках из них сплетались деревья, а на лбу их круглые контакты соприкасались с ободом из шестерёнки. На нём светились грубо высеченные рунические ставы, меандры и свастики.
Гора впереди манила его странными потоками энергии, стекающими, словно вода в устье реки. Сначала они были незримыми, но ощутимыми на уровне интуиции и предчувствия, затем превратились в тепловые колебания воздуха, и теперь становились ярче с каждым шагом. Это были бирюзовые светящиеся полупрозрачные потоки с яркими мерцающими частицами.
Они стекали вниз подобно плодородному илу великих вод, и стоило приблизиться к ним, как сквозь его руку прошёл бирюзовый разряд, развеявший тьму. Ненадолго, но он осветил изумрудные глаза туземца, широкий стан, квадратное лицо, и чёрные волосы до пояса, собранные в косу.
Идущие по коже крепких рук дорожки, подобные венам, сходились в центре ладони. Через него энергия наполняла цельнометаллическое копьё и вычерчивала рунические ставы на нём.
Ступив внутрь одного из потоков, странник услышал лёгкие вибрации и почувствовал электрический импульс, проскочивший сквозь позвоночник.
Мурашки прошлись по телу, а волосы встали дыбом, как только путник встал поперёк течения таинственной силы…
Теперь он увидел широкую и глубокую пещеру, в которой бирюзовые частицы плавали как в бурлящем масле, двигаясь к выходу. Сияние манило вглубь тускло освещённого пласта как запах, и туземец сделал шаг вглубь.
Послышались отзвуки большого бубна…
Потусторонние удары эхом отзывались в разуме и перемещались слева направо и обратно. Звук доносился отовсюду и из ниоткуда одновременно, отчего понять точное положение источника было невозможно.
Страннику послышался ещё и какой-то голос, но как только он поймал его, тот как назло пропал, дразня и играя. Незваный гость поднял руку перед собой, ступая по холодному граниту, как вдруг в его ладони сошлись молнии и потоки зелёной силы, сплетающейся в ярко светящийся шар.
Как только он увидел дно пещеры, заигрывающие голоса и бубен резко пропали, а голова заболела и закружилась. Треск разрядов и вибрации бурлящей силы неспешно вводили в транс, из-за чего «гость» остановился у тупика.
Сами духи окутывали произведение искусства и вели его сюда. Высокая ровная поверхность в своём основании заполнена отпечатками рук, растущими деревом вверх. Они соединялись друг с дружкой большими пальцами, а по размерам было понятно, что отпечатки справа – мужские, слева – женские.
Над бесчисленными следами прошлого красовался масштабный рисунок. Палитра была небогатой, линии чёткими, а фигуры сложными настолько, насколько позволяет примитивная краска и угли. Однако, чем он отпечатывался в памяти и выделялся – элементы картины, которые должны светиться, подчёркивались люминесцентной или фосфоресцентной краской соответствующего оттенка.
И странник почувствовал что-то подозрительное, стоило ему увидеть, как именно из них стекают потоки. Сюжет перед его глазами превращался в единое пятно, рисунок ожил, фигурки задвигались, а свет краски стал игривым.
Самый верх композиции украшался затмением над огромным вулканом с идеальными кубическими наростами. Из его нутра выбегали гуманоидные фигуры острых геометрических форм со свисающими проводами и щупальцами.
И чем больше туземец созерцал, тем больше рисунок обретал не нарисованных деталей…
Тело цепенело, разум охватывало благоговение. С осознанием этих чувств, он вновь услышал бубен, звук которого теперь был ничем не отличим от настоящего. Глубокие удары постепенно приближались за спиной и странник, пошатываясь, развернулся.
Приближающаяся фигура запела горлом. Она была облачена в шкуры настолько плотно, что нельзя было разобрать – человек ли это? Неизвестный напоминал нечто среднее между животным и человеком, ибо его лицо закрывалось черепом оленя с ветвистыми и высокими оленьими рогами. С них свисало много чёток, шестерёнок, металлических и силиконовых пластинок, бус и камней.
Барабан с красной свастикой становился громче и громче, а пение фигуры проникающим в самое нутро души. Шаман привёл с собой двух незнакомок в шкурах и капюшонах из голов волчиц, закрывающих всё, кроме низа сияющих лиц.
Из ниоткуда вспыхнуло бирюзовое пламя, близ которого по-турецки сел этот незнакомец, продолжая невнятно грохотать голосом. Путник почувствовал, как его тело и разум погружаются во что-то, сливаются с чем-то. Теперь он видел, как история и миф разворачивается на его глазах под неразборчивый голос.
Геометрические фигурки превращались в машины; ветви, стреляющие молниями в их руках – бластерами; колесницы за их спинами – танками и энергоартиллерией. Их орудия испускали яркие лучи света, а циклопическиеглаза горели тусклым рыжим сиянием затмения.
Незнакомки подошли к страннику и почесали подбородок как коту, взяв под руки и потащив за собой. Они ехидно посмеивались, видя, как он еле стоит на ногах, как его разум постепенно становился мифом, изображённым в конце пещеры. Как только они потянули его за собой, он почувствовал погружение в подводные Бездны.
Округлые сглаженные фигуры на рисунке, в некоторых случаях даже пузатые, постепенно превращались в людей. Одни бежали прочь в страхе, другие яростно и вооружённо шли на самоубийственный бой. Их чёрные ветви на рисунке испускали огонь, но теперь сверкали пламенем и выпускали пули.
Шаман продолжал бить в барабан, а его голос щупальцами пролез в самое ядро существа туземца, стал подобен вибрации, не потеряв мелодики. Две помощницы на счёт три окунули голову туземца в пламя.
