Ханну Мякеля - Лошадь, которая потеряла очки

Лошадь потеряла очки. И больше не могла читать. Она взглянула в окно и опешила. Там, где раньше были большие цветные кляксы, вдруг появились деревья, трава, цветы. А там, где раньше была книга с буквами, белела мутная страница. Буквы по одной скатывались через край книги, шлёпались на пол и уползали на улицу. Лошадь заметила их возле камня под окном. Они быстро сновали туда-сюда и перетаскивали обломки веточек, сосновые иголки и разный хлам.

Лошадь поняла, что их уже не собрать. Она закрыла книгу и снова открыла, но буквы не возвратились. Заглянула под половичок: там была только пыль. Лошадь чихнула. Потом села и принялась размышлять, потому что не знала, как теперь быть.

До этого у Лошади, по правде сказать, была замечательная жизнь. Сначала она была озорным и весёлым жеребёнком. А когда выросла, занималась разными интересными делами – даже работала некоторое время на арене цирка. Но оттуда пришлось уволиться: не сошлась характером со львами. После этого Лошадь возила в деревне телеги и пыталась пахать, но оказалась для этого слабовата. А выступать на скачках ей совершенно не хотелось.

Но потом она нашла подходящее занятие: писать в лошадиные газеты рецензии на лошадиные книги. Она прочитывала книгу, писала рецензию, отправляла её по почте и получала через некоторое время немного денег. На них Лошадь покупала сено и овёс, а иногда, если денег приходило чуточку побольше, – литр молока и пирожок с капустой. Она обожала пирожки с капустой.

Лошадь почесала в затылке и решила всё хорошенько обдумать. Она уселась за стол и после долгих размышлений написала:

В первую минуту эта мысль показалась ей очень удачной. Но потом она кое-что припомнила и принялась медленно выводить:

Тут Лошадь почувствовала, что её шкура начинает седеть, – так она расстроилась…

«Не слишком-то весело начинается денёк!» – подумала она.

Впрочем, стоит только как следует поразмыслить, и выход найдётся. И она быстро написала:

Лошадь решила перечитать всё с самого начала и с ужасом обнаружила, что не видит, что там написано. Она запомнила только два последних предложения. Но какое же из них выбрать? Номер восемь или номер девять?

Лошадь призадумалась. И чем дольше она думала, тем яснее понимала, что нужно последовать совету номер девять.

– Решено! Я пойду по свету искать удачи, – сказала Лошадь. На душе у неё стало радостно и совсем легко.

Лошадь заглянула в кладовку и нашла там вязаную шапочку с кисточкой и сапоги. Она как следует высморкалась – так, что нос задудел, как труба. Потом выкопала из-под матраса свой тощий кошелёк, сунула его в карман и отправилась в путь. Оглядываться ей не хотелось. Потому что если оглянуться назад, то увидишь знакомое кресло, любимые книжки, две сухие сосновые ветки в стеклянной банке, фарфоровую лошадку на полке – и станет слишком грустно.

– Не буду больше об этом думать, – сказала себе Лошадь, – пойду, и всё тут!

Она захлопнула за собой дверь. Дверь грохнула, комната исчезла, и впереди вдруг возникли деревья, дома, дорога, кусты. Откуда-то издалека слышны были голоса автомобилей и людей, но к ним Лошади совсем не хотелось. Она натянула шапочку до самых глаз, шмыгнула носом и направилась к лесу: узенькая тропинка уходила в сосняк, пахнувший смолой. На двери Лошадь оставила записку:

А в комнате лошадиные очки ждали хозяйку и очень сердились. Они томились в тесном и тёмном месте и ужасно мёрзли. Кому же понравится лежать в маслёнке на верхней полке холодильника?

Прошагав какое-то время, Лошадь остановилась. Она устала.

«Наверное, я уже довольно далеко ушла, – подумала она, – уже есть хочется». И Лошадь огляделась в поисках съестного.

Ветер шелестел в пустом лесу. И Лошадь почувствовала себя очень одиноко. Там и сям меж деревьями мелькало что-то зелёное, но, стоило Лошади приблизиться, это «что-то» оказывалось мхом. Лошадь уткнулась носом в мох и понюхала. Впустую – она ведь знала, что мох несъедобный. И подходящего кафе тоже не было видно. Ничего не оставалось, как продолжать идти вперёд.

Тропинка понемногу расширялась. Потом за деревьями показалось какое-то строение, и вскоре Лошадь вышла к избе. Она вздохнула с облегчением. Там наверняка есть кто-нибудь, кто даст ей перекусить. Или хотя бы продаст еду.

«Клок сена и брусничный йогурт», – мечтала Лошадь. От этих мыслей у неё слюнки потекли.

На крыльце стоял низенький человечек; он что-то злобно бурчал себе под нос. Янтунен был не в самом лучшем настроении, поэтому внезапное появление лошади действовало ему на нервы. В самом деле – настоящая лошадь, не какой-нибудь трактор. Хотя и малорослая, но, видать, резвая. И откуда она появилась – может, сбежала?

Лошадь осторожно приблизилась к человечку, остановилась перед ним и неуверенно спросила:

– Простите, вы не могли бы продать мне сена и овса? И йогурт? Я заплачу.

Янтунен уставился на лошадь, разинув рот:

– Сена… овса…

– И йогурт. Он очень полезный.

Человечек то открывал, то закрывал рот.

– Да… нет… сено… а йогурта нету… Однако…

Лошадь приободрилась. Здесь найдётся еда, а может, даже и ночлег. Облака становились всё чернее; надвигались сумерки. Как чудесно будет наконец-то растянуться в сухой конюшне, где пахнет сеном! И Лошадь с надеждой посмотрела на человечка:

– Я могла бы и за ночёвку заплатить. – Она подумала и прибавила: – Например, одну марку и двадцать семь пенни.

Янтунен издал что-то похожее на стон.

– Скажем, тридцать семь пенни, – поспешно поправилась Лошадь. – Я слыхала, что цены подскочили. Я ведь тоже читаю газеты.

Янтунен взмахнул руками и, не сказав ни слова, засеменил к постройке, похожей на конюшню. Лошадь, счастливая, следовала за ним.

«Как всё удачно устроилось, – думала она, – дела идут на лад, если умеешь терпеливо ждать. Это не мешает запомнить». И она рассмеялась.

Янтунену было совсем не до смеха. Лошадь вызывала в нём просто ужас. Но поне многу в его голове стали просыпаться безмолвные чёрные замыслы. Они всегда там дремали. Хотя разговор с лошадью и обескуражил Янтунена, но, с другой стороны, он чуть не прыгал от радости. Потому что больше всего на свете – кроме охоты и плевков в длину – Янтунен любил деньги.