Глава 1
Константин Рукавишников. Рокировка
Москва встретила меня солнечным, весенним утром. Выйдя с Октябрьского вокзала, я повернул направо и бодро зашагал к Каланчёвской трамвайной станции, но, не пройдя и ста метров, невольно скривился. Это же надо: совсем одичал в этой поездке! Семь утра, народ спешит на работу. Втиснуться в трамвай в эту пору не легче, чем слону пролезть сквозь угольное ушко. Пришлось идти к стоянке извозчиков и торговаться с буржуйским отребьем.
– Куда прикажете, гражданин-товарищ? – Разбитной молодец в коляске на дутых шинах да с призовым жеребцом в упряжке мне не подходил. Дерут они с клиентов столько, что все остатки командировочных деньжат уйдут на то, чтобы добраться до Таганки. А я еще собирался заскочить в магазин за подарком для жены. Поэтому выбрал старика-«ваньку» одиноко дремлющего на козлах потрепанной брички. Старик, почувствовав седока, обернулся и спросонья спросил:
– Куда изволите, барин?
– Очнись, старый! Баре все в земле спят давно! – приходя опять в хорошее настроение, воскликнул я.
– Извиняюсь, гражданин-начальник. Так куда вас везти-то?
– Большая Коммунистическая.
– Это значить, бывшая Большая Алексеевская, – прошамкал старик, задумчиво пожевывая кусок поднятой ветром жиденькой бороденки. – С вас пять рублей, – объявил он.
– Ну, это еще божеская цена. Гони, старый.
Гнать не получилось. Лошаденка выглядела изрядно заезженной и ползла чуть быстрее обычного пешехода, при каждом понукании переходила на бодрую рысь, а через пару десятков метров восстанавливала статус-кво. Но я не обращал на это внимания, погрузившись в свои, наполненные оптимизмом мысли. А что? Карьера у меня складывается на загляденье. Всего двадцать пять лет, а я уже – оперуполномоченный сотрудник ОГПУ. У меня красавица жена, отдельная комната в роскошной квартире. Начальство ко мне относится доброжелательно, есть перспективы роста.
В течение двух недель я был в своей первой самостоятельной командировке, утопая в снегах и непролазной грязи от Сестрорецка до Лемболово. С заданием, думаю, справился. Под видом простого инженера-путейца я присматривался к военачальникам, строителям, военным инженерам, геодезистам и всем остальным работникам, направленным в эту местность для выбора места под стратегический укрепрайон, защищающий город нашей революции.
Дело важное и крайне секретное, но вот специалисты у нас по происхождению неблагонадежны. Пришлось ненавязчиво присматривать и где-то даже вызывать на откровенные разговоры будущих проектировщиков и строителей. По легенде, до бесед за бутылкой коньяка с военачальниками я не дорос, зато с инженерным составом сошелся накоротке и кое-какие выводы сделал. Осталось только составить отчет и доложить по инстанции. Думаю, Юзеф Анзельмович будет доволен, и мне доверят работу с оперативным составом. А то надоело уже совмещать должность личного адъютанта, телохранителя и шофера при столь важном человеке.
Внезапно я заметил, что наше «ландо» добралось до Рогожского рынка.
– Стой! – закричал я и, не дождавшись реакции от «водителя кобылы», спрыгнул на ходу. – Жди меня здесь, скоро буду, – бросил я и скрылся в расфранченном магазине братьев Свиньиных. Зеркально-гладкие двери открылись, и не успел отзвенеть колокольчик у входа, как передо мной фокусником материализовался приказчик.
– Чего изволите? – его по-лисьему острое, гладковыбритое лицо осветилось в угодливой улыбке, хотя глаза выражали испуг: военная форма настораживала.
«Наверное, фининспекторы не обделяют буржуйский магазин своим вниманием», – одобрительно подумал я и тут же ответил:
– Мне бы жене подарок, посущественней.
Глаза разбегались от ломившихся товаром полок.
«Вот гады! Всё есть, а в государственных кооперативках мышь повесилась».
Поняв, что я не инспектор, приказчик доверительно взял меня за локоток и, ловко лавируя меж покупателями, провел в отдел женских товаров.
– Не угодно ли шляпку? Настоящий клош[1], из Америки только вчера доставили-с.
Я повертел предложенные котелкоообразные головные уборы и молча покачал головой. Я даже размера не знаю, а вдруг еще и не понравится?
Приказчик с готовностью уставился на меня.
– Мне лучше ткани на платье.
– Могу предложить ситец, сатин, саржу, новомодный трикотаж…
– Дайте лучше шесть метров вон того, – сказал я, показывая на синий с блестками материал.
– О! Цвет электрик, новинка сезона! Прошу вас, восемнадцать рублей за аршин…
Ругаясь про себя, я вышел из магазина с изрядно опустевшим кошельком и свертком под мышкой.
– Гони, старик, хватит спать! – заорал я над ухом возницы, и от предвкушения, как обрадуется жена, придя с работы, у меня опять поднялось настроение.
Открыв общую дверь квартиры своим ключом, я спокойно подошел к своей комнате и тут услышал поразившие меня звуки, доносившиеся из-за двери.
Так стонала моя жена, когда достигала пика наслаждения, в моменты близости! В этот миг мимо меня серой мышью по коридору прокралась соседка из «бывших». «Знала!» – мелькнула яростная мысль, и, не удержавшись, я впечатал сапогом по ее тощему заду. Затем решительно дернул дверь.
Они даже не закрылись! И было отчего! Я в первый момент даже не понял собственной реакции на открывшуюся картину. На полу валялись кальсоны и нижнее женское белье. На моем жестком кресле с высокой спинкой, реквизированном по случаю из особняка одного спесивого генералишки, висел габардиновый китель со знаком почетного чекиста на груди. А на постели, не замечая ничего, взмахивал толстой волосатой задницей поборник морали и пламенный большевик-ленинец Юзеф Анзельмович Новак. Под ним, тонко воя и взрыкивая, извивалась моя законная супруга Лидия Тихоновна Рукавишникова (в девичестве – Парасюк). «Не притворяется…» – с тоской подумал я и тихо сполз по стенке. Я из этого увлеченного фраера в минуту фарша мог наделать голыми руками, но жить еще хотелось…
Наконец мое присутствие было обнаружено. Думаете, они смутились? Да ни капли! Начальник сполз с обмякшей супруги и, натянув подштанники, спокойно оделся. Подойдя ко мне, покровительственно похлопал по плечу, сказал: «М-да…» – и скрылся за дверью.
Я сидел, тупо глядя на откидной календарь, красовавшийся на противоположной стене. «Двадцать первого апреля тысяча девятьсот двадцать седьмого года окончились карьера и семейная жизнь Кости Рукавишникова», – констатируя факт, я безучастно смотрел, как неторопливо и даже с долей позерства одевается Лида.
– Ну что уставился? – наконец не выдержав, перешла она в атаку. – Не мог приехать как было запланировано? Тихо-мирно, ни о чем не догадываясь, дослужился бы до начальника отдела, а теперь тебе, дураку, или голову, как куренку, оторвут, или поедешь в места, где Макар телят не пас! Ради тебя же старалась!.. – вдруг добавила она.
