Есть ли в твоей жизни что-то такое, о чем вспоминать совсем не хочется? Ну, то есть совершенно. Ну, то есть абсолютно. Ну, то есть НИКОГДА. Не потому, что больно и обидно, а потому что стыдно. Вспоминаешь и – горячая, душная волна стыда разом накрывает тебя с головой.
Говорят, что к концу жизни у каждого из нас появляется свой «скелет в шкафу». Или парочка «скелетов». Словом, что-то такое, что здорово портит тебе биографию, а солидным и важным людям их рейтинг. Если хочешь знать дословно, что такое «рейтинг» – набери в Гугле. А мне сейчас совсем не хочется вылазить из-под теплого одеяла, нашаривать ногой тапочки, жать на кнопки и елозить мышкой по коврику.
Сейчас – я настроена на исповедь. Сейчас, я достану из шкафа свой первый «скелет» и расскажу тебе свою историю.
В жизни мне изначально повезло. Я явилась миру в благополучной, достойной семье, где все вместе и каждый в отдельности были счастливы.
Мои родители познакомились совсем юными. В ту же секунду влюбились друг в друга насмерть и, целомудренно отвстречавшись три долгих года, сочетались законным браком. В день свадьбы мой дед (папин папа) совершил по тем временам невозможное. А именно: торжественно вручил молодоженам ключи от небольшой квартирки на берегу Днепра, где ровно через девять месяцев (как и положено) поселилась и я. Здоровый, беспроблемный ребенок, с массой достоинств и талантов, которыми родители мои очень и очень гордились. И всячески во мне их развивали. Теперь я могу похвастаться ровной «гимнастической» осанкой, поставленной дикцией и безупречным исполнением «Лунной сонаты» Бетховена. В моей комнате на антресолях среди всего прочего барахла можно отыскать запыленный этюдник и коньки, а на балконе рассохшиеся лыжи.
Мама, к счастливому моменту моего рождения успела-таки окончить институт и получить диплом экономиста, но с распределением «пролетела». То есть, не получила направления на работу и плотно застряла дома.
Если в первый год моего безмятежного существования мама еще вставляла в разговоре с подругами фразу: «… Вот, когда я буду работать…», то года через три стала совершенно «одомашненой» женой и, на радость мне и папе, о работе больше не заикалась.
К тому времени в нашей семье появился первый автомобиль. Моему второму деду (теперь уже- маминому папе) все эти годы не давал покоя свадебный подарок свекра, и он, в конце концов, решился на ответный ход – отдал нам свой «жигуленок», вместе с гаражом и комплектом новеньких покрышек. Дедушка Федя (в прошлом армейский водитель) автомобиль свой любил, холил и лелеял, поэтому двенадцатилетний «жигуль» выглядел вполне пристойно и бегал еще достаточно резво.
По малолетству мне еще были неведомы такие понятия, как комфорт и престиж, поэтому я взахлеб радовалась дедушкиному подарку.
С тех самых пор у нас началось благодатное время рыбалок, пикников и вылазок за грибами. Меня не напрягали ранние подъемы и спонтанные ночевки в спальных мешках под открытым небом. Я обожала ночные посиделки у костра, горьковатый запах пропитавшейся дымом одежды и мамины песни под гитару. У неё был необычный низкий тембр и обширнейший репертуар: от Окуджавы до Пугачевой, от томительных романсов до откровенной белогвардейщины, которую так обожал папа. Всё зависело от настроения и компании людей, всегда и везде окружавших моих родителей.
Я очень любила маму и боготворила отца. Они удивительно дополняли друг друга, не позволяя быту и привычке разрушить или хотя бы омрачить нашу счастливую семейную жизнь. Родители всё и всегда делали вместе. Несмотря на то, что мама не работала, отец всегда ходил с ней на рынок, не позволяя носить тяжелые сумки и сам чистил картошку, стараясь беречь её красивые нежные руки.
Они посещали все театральные премьеры, выписывали, читали и страстно обсуждали всю дефицитную периодику и книжные новинки.
К очередному папиному повышению мама упоённо сочиняла домашнюю стенгазету, наклеив на лист ватмана фотографии из семейного альбома вперемешку с вырезками из журналов и заголовками газет. Получился забавный коллаж, который она дополнила стихами собственного сочинения и шутками, понятными только нам троим.
Папа был невероятно горд своей талантливой женой, отнес газету на ксерокс и долго хвастался перед всеми этой семейной реликвией.
Когда мне исполнилось пятнадцать, родители стали устраивать дома совместные взросло-детские праздники. Друзья родителей сразу приняли идею на «ура», чего нельзя было сказать о моих друзьях. Поначалу они отнеслись к необычной затее «слияния поколений» крайне скептично, долго присматривались, держали себя настороженно, почти враждебно. Но со временем интерес и творческий азарт взяли верх – от комплексов не осталось и следа, а в нашей маленькой квартире – места для всех желающих поучаствовать. Поэтому, теперь, только самые близкие из друзей получали заветное приглашение на воскресные обеды, к которым мы все очень тщательно готовились. Мама заранее объявляла меню выходного дня, напрягая всю свою кулинарную фантазию. Это могло быть всё что угодно: «По-длинная жизнь итальянских спагетти», «Что лучше: корейское «Хе» или русское «Фе»?» или просто «Тормознутость японской чайной церемонии». Папа, в свою очередь, готовил этническую мини-лекцию, которая должна была выглядеть как можно веселее и несерьезнее. Ну, а мне доставались конкурсы и викторины, которые я готовила с особым упоением, покупая на выделенные родителями деньги прикольные, нелепые призы. По возможности и желанию все присутствующие переодевались в соответствующие костюмы или просто цепляли на себя отдельные аксессуары. Все самозабвенно играли свои роли, смело импровизировали и танцевали до упаду под заранее подобранную музыку.
Если же, нам не хватало времени и вдохновения, или накрывала элементарная лень, мы скупали в ближайшем ларьке дюжину-другую самых обычных хот-догов и отрывались по полной. Вдохновенно горланили самосочиненный романс: «Ах, зачем мне эта собачья американская жизнь?», по-щенячьи повизгивая и весело размахивая бумажными американскими флажками. Хозяева и гости объедались до икоты, хохотали до коликов и успокаивались только под ночь, вспоминая всю последующую неделю самые смешные моменты воскресного мероприятия.
А после того, как коллеги по работе подарили папе на сорокалетие «крутую» видеокамеру, в нашем доме появилась настоящая семейная киностудия «ХХ-столетие ЧПОКС», на содержание которой уходила львиная доля папиной зарплаты.
Я жила светло и беззаботно, привычной, устойчивой жизнью, не предполагая, что когда-нибудь всё измениться. Поэтому, когда Кристина, лучшая мамина подруга, вдруг стала часто и подолгу уединяться с мамой на кухне, я не заподозрила в этом ничего угрожающего.
