О том, что случилось с демократией за последние 100 лет, можно рассказать две истории. Одна – вполне очевидная история успеха. Демократические режимы показали, что они выигрывают войны, восстанавливаются после экономических кризисов, справляются с экологическими проблемами и регулярно добиваются лучших результатов, чем их соперники, которых они в итоге переживают. В начале XX в. было всего несколько демократических стран (по тем подсчетам, где в качестве критерия используется всеобщее избирательное право, не было ни одной). Теперь их очень много (по оценкам Freedom House около 120). Конечно, поступательное развитие демократии в этот период не было абсолютно гладким и непрерывным. Оно было хаотичным и эпизодическим: если следовать знаменитой метафоре Сэмюэля Хантингтона, оно шло «волнами». Тем не менее, несмотря на временные спады и подъемы, вряд ли остались сомнения в том, что к концу прошлого столетия демократия пришла в целом победительницей, так что можно даже повторить то, что Фрэнсис Фукуяма сказал более двух десятилетий назад: либеральная демократия стала единственным убедительным ответом на фундаментальные проблемы человеческой истории.
Но наряду с этой историей успеха о демократии можно рассказать и другую историю – историю пессимизма и страха. Какими бы успешными демократические страны ни были на практике, каких бы результатов по прошествии лет они ни добились, в них всегда было полно людей, боявшихся, что скоро все развалится, что система в кризисе и что соперники ждут не дождутся, чтобы нанести удар. Поступательное движение демократии сопровождалось барабанным боем интеллектуальной тревоги. Возможно, все хорошие новости просто слишком хороши, чтобы быть правдой. Возможно, в конце концов демократии все же перестанет везти. Политическая история демократии – это история успеха. Но с ней очень трудно согласовать ее интеллектуальную историю. Последняя озабочена возможностями провала демократии.
Вы можете заметить, что оба этих взгляда на демократию присутствуют и в современном мире. Оптимизма по-прежнему немало. Свержение автократических режимов в Тунисе, Египте и Ливии, стремление людей в этом регионе к реформам – все это несложно встроить в нарратив «конца истории». На это может уйти какое-то время, и это может быть не слишком приятным процессом, но демократия все равно проникает в те области, которые ранее вроде бы ей противились. Это относится не только к арабскому миру. Демократическое правление формируется в большинстве стран Латинской Америки. Оно пускает корни и в некоторых частях Африки южнее Сахары. Есть проблески надежды даже в тех режимах, которые ранее были заморожены, например в Бирме.
Но в то же время мы замечаем повсеместное уныние. На каждый успех можно найти равнозначное поражение: в России, Зимбабве и Таиланде[1]. В какой-то мере уныние это распространяют комментаторы, предупреждающие о том, что события в Северной Африке и на Ближнем Востоке на самом деле не то, чем кажутся. Падение автократического режима под натиском народных протестов не обязательно предвещает пришествие демократии – порой оно означает всего лишь приход очередной автократии или же начало гражданской войны. Но здесь есть и другой повод для тревоги, связанный с недавними успехами основных демократических стран, где демократия давно утвердилась. Ведь хотя верно, что последнее столетие выдалось для них неплохим, этого нельзя сказать о последнем его десятилетии. Многие ведущие демократические страны приняли участие в долгих и сложных войнах (в Ираке и Афганистане), в которых они, вероятно, не знают, как победить, и из которых не могут выйти, не потеряв лица. Большинство западных демократий набрали долгов, что отчасти связано с этими войнами, но также с глобальным финансовым кризисом, которому они в изрядной мере способствовали. В Европе некоторые из этих стран приблизились к дефолту, и есть опасения, что и США идут той же дорогой. Ни одна демократия не смогла по-настоящему разобраться в том, что делать с изменением климата и делать ли что-то вообще. Кроме того, все эти демократические страны наблюдали – одновременно с ужасом и смирением – за подъемом Китая, который кажется неотвратимым. Таковы четыре фундаментальных вызова, с которыми может столкнуться любая система правления: война, государственные финансы, экологическая угроза и наличие вероятного конкурента. И не ясно, насколько хорошо авторитетные демократии справляются с той или иной из этих проблем.
Так что возникает своего рода загадка. История показывает, что демократии могут справиться с любыми напастями. Но теперь даже самым успешным демократиям с большим трудом удается справляться со своими проблемами. Кажется, что дела обстоят из рук вон плохо, но при этом история демократии учит, что не всё так плохо, как кажется. Вот почему нам так сложно понять, насколько серьезно нужно относиться к сегодняшнему кризису демократии. Мы даже не можем быть уверены в том, что это вообще кризис. Так есть у нас проблемы или нет? Эта книга о том, как нам следует относиться к этому вопросу. Я полагаю, что проблемы у нас есть, но не по тем причинам, которые обычно приводятся. Реальная проблема в том, что демократия попалась в ловушку собственного успеха.
Когда начинаешь думать о перспективах демократии, неизбежно возникает желание, как это часто бывает в политике, занять ту или другую сторону. Кажется, что мы имеем дело с вопросами в стиле «или-или». К каким новостям нам следует прислушиваться – плохим или хорошим? Прав был Фукуяма или же ошибался? Близок ли конец Америки или же, наоборот, пессимисты будут посрамлены и на сей раз, как это всегда бывало в прошлом? Действительно ли демократией восхищены там, где ранее ничего подобного не наблюдалось, а там, где она какое-то время существовала, от нее устали? Если вы оптимист, долгосрочные выгоды демократии перевешивают краткосрочные сбои в ее работе. Но если вы пессимист, то наблюдаемые проблемы опровергают эту долгосрочную историю успеха. Многое зависит от того, что считать «долгим сроком». Плохое десятилетие – всего лишь небольшое отклонение на фоне хорошего столетия. Однако 100 хороших лет – всего лишь отклонение на фоне 2000 лет – если считать с Древней Греции и до середины XIX в., – когда демократию не принимали всерьез, считая ее плохой системой. Критики демократии на протяжении всего этого периода говорили, что демократия в итоге все равно развалится из-за своей любви к кредитам и быстрым результатам, а также склонности ввязываться во внезапные и глупые войны.
