“Новый год. Что это за праздник? Просто летоисчисление? Для детей это время для волшебства. Родители им внедряют с самого детства мысль, о новогоднем чуде, а потом дети узнают, что Деда Мороза не существует, а в его шубу и бороду вырядился ненавистный отчим” – писала статью Соня. Она работала в кофейне, а хотелось бы учиться на жур.факе. Иногда она подрабатывала, черкая то туда, то сюда.
За окном лежал снег густой шапкой и снежинки, словно в тетрисе укрывали шапки новым слоем. Соня не любила зиму: ее угги разъедала уличная соль, приходилось закладывать больше времени на дорогу до работы, чтобы пробираться сквозь нерасчищенную дорогу утром. А еще она просыпалась под звуки пробуксовки машин соседей – те вставали еще раньше, чтобы откопать свои машины.
Сегодня у Сони выходной и вместо того, чтобы поспать подольше она писала для какого-то новогоднего журнала.
– Нет, это никуда не годится! – критиковала она саму себя. – моя задача вдохновить всех, зарядить новогодним настроением. А кто бы меня вдохновил и зарядил? – Соня заглянула в чашку. Там осталась лишь кофейная гуща.
– О! Эти разводы похожи на рога оленя! О! Олени! Может написать что-нибудь об оленях Санта-Клауса? – она почесала подбородок. – Нет, не патриотично. В нашем стиле упряжка лошадей. – пощелкивала она пальцами, как будто что-то нащупала.
– Три белых коня: декабрь, январь и февраль. И что? Эх, лучше бы мне поручили написать виш лист подарков к Новому Году. Тут бы я разгулялась. Или что одеть в новогоднюю ночь. За чтоооооооооооооо? – давила она на клавишу.
– Как тот, кто не верит в Деда Мороза и не любит всю эту новогоднюю чушь может вдохновлять и заряжать? Блин, мне так нужны деньги. Что только не сделаешь ради денег – она адресовала свои слова черной кошке.
– Вот Луна (так зовут кошку), как мне поверить в то, чего нет? Что мне делать? – она погладила черную шерсть питомца. Кошка секунду далась себя погладить, а дальше запрыгнула на журнальный столик с горкой, заваленный газетами, журналами, рекламными флаерами. Луна свернулась калачиком и спрятала нос в собственную шерсть. Это знак, что ее трогать больше не стоит. Ей было 12 лет, а Соне 19. Они росли вместе. Луну даже питомцем назвать нельзя. Она скорее член семьи, добрый друг, единственный друг. Соня уже год жила одна. Она съехала от мамы, чтобы поступить в университет, но не поступила. История стара, как мир. Пошла работать, чтобы как-то себя содержать. Мама ведь думает, что у дочки стипендия. Она, конечно, высылает ей немного, но этого вряд ли хватило бы даже оплачивать аренду квартиры. Соня старается публиковаться в разных газетах и журналах, хватается за любую работу, чтобы показывать маме, что вот мол, подрабатываю, образование уже помогает. Луну Соня забрала с собой. Она не хотела оставаться совсем одна, да и мама с Луной, как-то не очень коннектили. В общем Соне надо было зарабатывать на корм кошке, поэтому она взяла эту подработку скрипя зубами, а эта шерстяная особа даже погладить себя не дает как следует. Соня встала из-за стола и подошла к журнальному столику, чтобы пассивно-агрессивно все же почесать Луну, наклонилась, но кошка быстро метнулась из комнаты, оставив клок шерсти на раскрытом журнале.
– Подумаешь, какая Цаца – пробуробила Соня и подхватила пушок с журнала. Она погладила им себе по щеке, как бы закрывая свою потребность в нежности и бросила взгляд на то место, где лежал нежный шерстяной клочок. Название статьи гласило: “Письмо Деду Морозу в Великий Устюг”. Соня припала на край дивана и взяла журнал в руки. В статье говорилось, написать Деду Морозу можно двумя способами: по старинке написать письмо и второй – отправить письмо через форму на официальном сайте.
– Очень прогрессивно, однако – заметила Соня. Из-за угла комнаты она услышала родное: “Мяу”. – Думаешь? – спросила Соня у Луны. – написать и проверить? Что ж, не плохо. Я всегда знала, что в нашей семье за ум отвечаешь ты, моя хорошая. Кошка подбежала, улеглась на колени Соне и начала урчать.
– То есть ты с самого начала это задумала, да? Кошка уже лежала в экстазе от почесываний и не отвечала.
– Ладно, пусть будет, по-твоему. Я ничего не теряю. Напишу без ожиданий. – Соня переложила кошку с колен снова на журнальный столик и пошла за стол к ноутбуку. За несколько минут она открыла почту и набрала: “Дед Мороз, я бы хотела с тобой встретиться. Соня”. Письмо улетело. Соня закрыла ноутбук и легла на диван. Одна мысль пришла в ее светлую голову – “а что, если он существует? Что я ему скажу, когда увижу?” – и провалилась в сон.
“Просыпайся, Соня, приехали. Как забавно, тебя назвали, как знали, что спать будешь долго и крепко” – Соня не узнала этот голос и сильно испугалась, что в квартиру пробрался посторонний. Она очень быстро открыла глаза. На улице было темно и холодно. Светила луна. Ее пробил озноб.
“Где я? Почему ночь? Почему я на улице? Кто меня разбудил?” – мысли лились рекой, когда Соня решила привстать и оглядеться. Она лежала в повозке, укутанная пледами. Перед ней был темный силуэт. Сердце застучало, как советский будильник, норовя выпрыгнуть из груди и покинуть это сомнительное место, а тело как будто заморозилось и не могло двигаться. Тут силуэт развернулся и это был, о шок – снеговик! Самый настоящий. Соня закричала что-то на ультразвуке. Она по-прежнему лежала в упряжке под пледами, а снеговик сидел впереди и развернувшись, уставился на нее. Он подождал, когда вопль закончится и сказал: “Разрешите представиться, White Snow” (с англ. Белый Снег) – он снял шляпу с полями и немного наклонил голову – “только приехал из Лондона, понабрался. Я Снеговик. Знаете, ездил учиться по обмену”. На нем был вязанный длинный шарф и пальто, которое казалось ему велико. На руках у него были варежки. Со спины его было не отличить от человека.
