«Взошла луна. Впереди, как серьга, блеснула речка Сежа. Над Сежей кричали чибисы. В свете луны я увидел фигуру охотника». Мне пять лет. Я сижу, старательно вывожу строчки на тетрадных листах, переписываю этот отрывок из книги. Обожаю читать и писать. Какой-то инстинкт заставляет меня делать свои книги – склеивать тетрадные листы, заполнять их отрывками из художественных произведений, рисунками, сказками собственного сочинения. Книги – целый мир, я погружалась в него с головой. Мной с раннего детства движет какая-то неведомая сила. Я быстро научилась читать, с удовольствием стала сочинять что-то свое, писать и рисовать. Волшебный мир творчества. Он был моей жизнью в те годы. Душа стремилась что-то выразить. Я постоянно с упоением что-то сочиняла. И в стихах, и в прозе. Слова легко ложились на бумагу сами. Школьная учительница иногда зачитывала вслух мои сочинения на уроках в качестве примера.
Помню нашу светлую квартиру, теплые солнечные зайчики на полу. Они были такие уютные, яркие и немного с пятнышками. Вспоминаешь их, и кажется, что в мире все правильно устроено, все по-доброму и на своих местах. В такие моменты думалось о том, что весь город полон уютных квартир с удобными диванами, мягкими ворсистыми коврами, солидными шкафами. Тихие моменты домашнего покоя.
Если сесть на мягкий диван, по правую руку у стены будет пианино из коричневого дерева приятного оттенка. По левую – стеллажи с книгами. Такого же коричневого цвета. Огромное количество книг, во всю стену. На стене над диваном висит картина. Она сделана прямо из дерева, двух цветов – коричневого, в тон пианино, и светлого. Очень красивое сочетание оттенков. На картине изображен сибирский пейзаж. Наверное, это берег Байкала. Торжественный покой удивительных гор, отражающихся в озере. Огромное заходящее солнце в форме полукруга. Причудливо изогнутое дерево на переднем плане, на фоне светлого солнца. В то время картина казалась слишком простой и привычной. А теперь ее образ стал пронзительным воспоминанием детства. Благородные линии резного дерева подчеркивали самобытность сибирской природы. Наверное, ее сделал местный красноярский художник.
Я любила играть в принцессу. Наряжалась в любимые платья, любовалась на себя в зеркало. Я была уверена, что когда вырасту, у меня будет любимый муж и дети. Муж будет меня, конечно, обожать. И я буду самой-самой красивой. Почему-то в моей голове крутился один и тот же образ – во дворе нашей пятиэтажки я проеду верхом на белом коне, в воздушном длинном белом платье. И все будут смотреть на меня и восхищаться. Мне казалось, это было бы верхом счастья – проехаться у всех на виду, показав себя во всей красе. Когда соседские мальчики уделяли мне внимание, я видела в этом признаки будущего огромного счастья. Не знаю, откуда это было в них, но они умели по-мужски позаботиться о девочке. Смешили меня, когда я расшибала коленку, защищали от драчунов, шутили, стараясь развлечь меня. С тех пор прошло очень много лет, но в памяти ярко запечатлелись их слова, улыбки, и особенное чувство исходившего от них душевного тепла. Я точно знала, что моя взрослая жизнь будет полна волшебной любви. Я ведь такая красивая и удивительно хорошая. И я часто мечтала, мечтала.
Примерно в тринадцать лет я стала замечать, что все пошло не так. Мальчики стали обращать внимание на других девочек. Они вместе веселились, гуляли, а я вечно оставалась одна. Это было ужасное чувство. Особенно, когда все расходились по парам. Вот тогда я впервые столкнулась с тем, что мальчикам нравятся в девочках какие-то качества. А у меня этих качеств нет. Совсем. Днем после школы мне так хотелось погулять с каким-нибудь мальчиком. Почувствовать себя красивой, особенной. Но я постоянно слышала одергивания родителей – ты некрасивая, ты не умеешь себя вести. Ты никому не понравишься. Бери пример с других девочек. Красота – не главное. Главное – внутреннее обаяние. Учись этому. Что такое внутреннее обаяние и где его взять, не уточнялось. Я погрузилась в черную депрессию. Даже не могла просто спокойно находиться дома. Я не могла делать уроки. Из отличницы превратилась в троечницу. Это очень пугало, я не знала, как жить во взрослой жизни без нормального образования и без нормальной работы, но поделать я ничего не могла.
Меня постоянно что-то грызло изнутри. Мне было морально плохо. Всегда. И я никак не могла отвлечься от этого хронического страдания. Все было настолько невыносимо, что я потянулась к таблеткам. В аптечке у родителей я нашла транквилизаторы. Поскольку я много читала с дошкольного возраста журнал «Здоровье», я понимала, что это опасно. Я надеялась, что когда-то смогу обходиться без подобных препаратов. Но пока все, что я могла – это хотя бы стараться менять препараты, чтобы снизить негативные последствия привыкания. С тех пор у меня осталось стойкое ощущение, что при стрессе лечение препаратами – не выход. Когда мне в острой ситуации предлагают выпить успокоительное, я отвечаю, что это опасный путь. Что надо быстрее устранить причину стресса вместо привыкания к таблеткам. И я всегда стараюсь сделать это как можно быстрее. Успокоительное пью редко и недолго, только чтобы снять острый временный стресс, не позволяя ему разрушить здоровье.
Страдание стало моим постоянным состоянием. Я рисовала себе ужасы одинокой взрослой жизни, мучительного прозябания в старости. Когда я стала студенткой, подруга-художница нарисовала мой портрет. Он получился очень интересным и реалистичным. Посмотрев на этот портрет, моя мама удивилась тому, насколько глубоко и точно был передан мой внутренний мир, моя постоянная погруженность в собственные переживания. У подруги потрясающий талант, смотришь на картину, и кажется, что действие происходит сейчас. Что прямо здесь, в этот момент, в полутемной комнате девушка на картине сидит и смотрит перед собой, обдумывая свои мысли. Даже складки неяркого светло-голубого свитера переданы так рельефно, что картина кажется живой. Краски приглушенные, они светятся покоем и перекликаются между собой в художественном танце. Узкий тонкий силуэт, прямая спина. Яркие светлые волосы собраны в высокую прическу. Девушка на картине с крепким внутренним стержнем, с серьезным взглядом голубых глаз. Но на лице все та же маска ужаса. Печать размышлений – как же, как я буду жить одна? Всю жизнь… Я ведь не выдержу эту пытку.
Мама мне постоянно твердила – никто тебя замуж не возьмет, даже не надейся. Единственный твой выход – выйти замуж за какого-нибудь слесаря. Конечно, в Советском Союзе психологии не было. Никто не знал, что такое родительское программирование. Но я в самом деле вышла замуж за слесаря. Я пыталась надеяться, что все не так плохо. Что я выйду замуж за приятного парня, с которым можно будет поговорить, погулять, приятно провести время. Поговорить по душам. И чтоб была взаимная любовь. И я постоянно маме говорила об этом. Но мама только смеялась. Она внушала мне мысль о том, что надо научиться выбирать из того, что есть.
