Человек в темно-синем камзоле, указывающем, что его обладатель моряк, сидел в паланкине, и смотрел на мускулистые грязные ноги, мелькающие перед ним.
Рикша, молодой жилистый парень, мчался очень быстро, ловко лавируя среди спешащего, или просто толпящегося на широких улицах Ланимы разномастного народа, товаров, телег, и других паланкинов. Парень спешил не зря – пассажир обещал накинуть за скорость. А что у этого высокого, загорелого до черноты человека лет сорока деньги были, рикша понимал. Без сомнения, его пассажир был моряком, и не простым – судя по одежде. Ибо одет мужчина был богато, и с некоторой претензией на щегольство.
Ланима – город-порт, и его жители или работают в порту, или продают морякам и заезжим купцам свои услуги и товары, и умеют определять достаток и положение гостей. Молодой рикша не ошибся – его пассажир был капитаном торгового судна.
Капитан Ним Бредли только час назад ступил на грязную мостовую Ланимы, и сразу отправился по известному ему адресу, наняв самого шустрого и выносливого, на его взгляд, рикшу. Да, он спешил, спешил кое-кого увидеть, так сильно, что от нетерпения сводило скулы, и тянуло в паху. Капитан был не только высок, но могуч телосложением, и едва помещался в носилках. При этом, в паланкин еще были загружены свертки, которые Бредли старался не помять. Однако, темная грубая бумага, в которую был завернут один из свертков, порвалась, и стало видно его содержимое – шелковая ткань с алыми цветами, которые на родине моряка, в далекой горной стране звались маками.
Небо над городом заволокли тучи, и Ним нахмурился – если пойдет дождь, то свертки намокнут, чего допустить было никак нельзя.
Капитан был тяжел, поэтому рикша быстро устал, и замедлился, к неудовольствию Бредли. Однако, менять транспорт Ним не стал, а предался воспоминаниям.
Каким пьяным ветром его занесло в ту захудалую дешевую таверну Бредли уже не помнил. В других злачных местах Ланимы его хорошо знали, и слышали о крутом буйном нраве капитана "Мариетты" – так называлась шхуна Нима. Скандальный характер Бредли усугублялся его необычайной силой – капитан мог без труда согнуть пальцами подкову, что он иногда, в минуты благодушия, и демонстрировал всем желающим. Кроме того, Ним имел за поясом мушкетон, носил за голенищем дорогих яловых сапог( капитал любил красивую удобную обувь) кинжал, умел бить ножом точно в цель, и стрелять с обеих рук. Поэтому, с ним предпочитали не связываться.
В этом же заведении на окраине города Бредли еще не знали, не отнеслись с должным уважением, и капитан медленно и верно наливался ромом и яростью.
Но отвлекся, обратив внимания на узкий грубый помост, служащий в этой таверне сценой – там танцевала девушка. Она была маленькая, хрупкая, и походила на пеструю птичку. Что привлекло в ней Нима – он не знал, но танец девушки показался ему волнующим и магическим. Видимо, ему одному, потому что больше никто на танцовщицу внимания не обращал. Музыка смолкла, девушка соскользнула с помоста на грязный пол таверны, Бредли подозвал ее к своему столу, она подошла и села. Ним почувствовал разочарование – танцовщица была некрасивой, слишком худой, и очень юной. Единственное, что цепляло взгляд – ее пухлый яркий рот. Ним налил в кружку рома, и придвинул девушке, но она отказалась, покачав головой.
– Не любишь ром? – спросил Бредли.
– Не пью спиртное! – улыбнулась танцовщица.
Ним удивился – женщины из таверн по части выпивки зачастую не уступают мужчинам.
– Почему? – опять спросил он.
– Пьющие женщины долго не живут! – ответила девушка.
Бредли посмотрел на танцовщицу более внимательно. Смугло-золотистая кожа, раскосые глаза, длинные, густые, и на вид тяжелые, черные волосы. И очень тонкие руки, с маленькими ладошками. Руки, покрытые тонкой вязью татуировок.
– Ты из Каринфы? – произнес он. Такой разрез глаз и цвет кожи Ним видел только у жителей этого островного государства.
– Да, – кивнула танцовщица, и поинтересовалась – Ты там бывал?
Ним тоже кивнул.
– Как тебя зовут? – спросил он – И сколько тебе лет?
– Маки! И мне семнадцать! – улыбнулась девушка, и, извинившись, пошла на сцену – ей нужно было выступать.
Когда танец закончился, Ним опять подозвал Маки, и она опять присела рядом.
– Расскажи про Каринфу! – попросила девушка.
– Ну… – произнес Бредли и замялся – он мало знал об этой стране, потому что бывал в ней не часто, и посещал на острове только кабаки.
– Я там родилась, но меня увезли из Каринфы совсем маленькой, и я ничего о родине не знаю! – призналась Маки.
– Вот как! – произнес Ним, и принялся врать – это он умел. В своем рассказе Бредли нафантазировал, и намешал все, что ему доводилось видеть в других местах.
Девушка верила, слушала распахнув глаза, и приоткрыв рот.
– У тебя есть отдельная комната? – спросил Ним, прервав рассказ.
– Я не принимаю мужчин! – ответила девушка.
– Хм… – нахмурился Бредли, и спросил – А если они настойчивы?
– Я могу постоять за себя! – ответила Маки, и, слегка сдвинув декольте, показала капитану спрятанный за корсажем кинжал. Ним на нож внимания не обратил – он смотрел только на мелькнувшие в вырезе груди, маленькие, крепкие и округлые, похожие на яблочки. Бредли даже успел заметить родинку над левым соском.
– Давай, я для тебя станцую! – предложила девушка, и упорхнула на сцену.
Часа через два все в таверне знали Бредли, хотя он и не буянил – просто много пил, шутил, щедро платил, и даже угостил всех присутствующих. Женщины, выискивающие клиентов, принялись было его соблазнять, но Ним не обратил на них особого внимания, увлеченный танцовщицей. Ее нежелание уединиться с ним удивило капитана – женщинам он всегда нравился, и отказов с их стороны Ним не помнил.
