Солнце будило яркими лучами, пробивающимися сквозь белые газовые шторы, а свинец в отяжелевших после долгого сна мышцах решительно не хотел расставаться с мягкой кроватью. Откинув покрывало, а вместе с ним и леность начала праздного дня, я подтянул все члены своего тела к краю кровати, просидел пару минут в дремоте, доигрывая с образами растворяющихся снов, встал и доковылял до туалета. Крепко помочившись, приступил к утренним умываниям. Струи прохладной воды вконец сняли всякую сонливость. По обыкновению я взял плоскую расческу и уложил растрепавшиеся влажные волосы. Из зеркала лукаво поглядывал молодой симпатичный человек. Голубые глаза, крупноватый нос и высокий лоб с выдающимися надбровными дугами, между которыми поблескивал шрам. Невольно натянулась улыбка.
Это произошло лет, эдак, пятнадцать назад, поэтому данный рассказ уже не имеет никакой юридической силы на то простое, на первый взгляд, уголовное дело.
Я был спокойным ребенком, но кто из детей откажется от возможности побегать под фонтаном или попрыгать через яму со своим другом. Перед нашим домом выкопали длинные глубокие траншеи для обновления подземных труб, однако, они послужили и для пакетов с мусором, и для упившихся до беспамятства мужиков.
Мой друг был круглолицым зеленоглазым татарином из семьи татар, которые тесно общались с моей семьей. И вот, однажды, около полудня мой татарский друг предложил прыгнуть с ним через ту самую траншею. Я согласился, даже не подозревая в какую историю я могу влипнуть, сделав этот прыжок. Честно говоря, я был немного труслив, но собравшись духом, я сказал себе – ну что ты не мужик в самом-то деле, все настоящие мужчины прыгают через яму для подземных труб. Разбежался, оторвался от земли и вот я уже в куче мусора, а по нежному детскому лицу хлыщет кровь. Что ж делать? Побежал домой, замечая испугавшиеся лица дворовых девчонок. Мне это даже слегка польстило – почувствовал себя эдаким героем. Захожу в лифт нашей многоэтажки, а там как назло какой-то гад справил свою маленькую нужду. Закрывая нос и прилипая к стенкам лифта, я, наконец, доехал до восьмого этажа, где я собственно и жил. Дома меня протерли, умыли и перевязали голову.
