Много позже, уже постарев и перебравшись в другое место, Полли с трудом сможет объяснить, что да – вот так они там и жили. В какие-то дни им удавалось добраться до материка на машине, а иной раз приходилось брать лодку. Порой они надолго оказывались отрезанными от большой земли, и никто не знал, когда это закончится: можно составить графики приливов и отливов, но никак не штормов.
– Разве это не ужасно, – спросит ее внучка, – знать, что ты в полной изоляции, и вообще жить где-то на отшибе?
А Полли вспомнит, как солнце отсвечивало от воды, окрашивая ее на закате во все оттенки розового, золотого и фиолетового, и ты понимал, что впереди еще один счастливый день, когда совершенно незачем и некуда спешить.
– Да нет, – ответит она, – в этом была своя прелесть: оказаться в уютном мирке, где нет никого, кроме тебя да горстки таких же отшельников. Знай только следи за тем, чтобы тебя не подтопило. Есть электричество – хорошо, нет – тоже ничего страшного. Сиди себе и смотри, как в окнах мерцают огоньки свечей. Душевное зрелище.
– Такое чувство, будто с тех пор прошло уже лет сто, не меньше.
– Это тебе так кажется, – улыбнется Полли. – На самом деле куда меньше. Для меня так это и вовсе было словно вчера. Место, которому ты отдал свое сердце, навсегда с тобой… Но это пришло уже потом. А поначалу… поначалу и правда было ужасно.
2014 год
Полли пролистала бумаги, которые ей вручили в новенькой блестящей папке, украшенной изображением маяка. Красивая картинка, отметила она. Полли изо всех сил старалась найти в их ситуации хоть какие-то плюсы. Недаром же говорится, что нет худа без добра.
Двое мужчин в комнате тоже показались ей очень симпатичными. Куда симпатичнее, чем им требовалось по работе. От этого несоответствия было только хуже: вместо того чтобы злиться или негодовать, Полли чувствовала себя виноватой.
Все они сидели в подсобном помещении бывшего железнодорожного вокзала, переделанного под обычные офисы. Здание было крохотным, но оттого не менее очаровательным, со старинным, давно не работающим камином там, где когда-то находился зал ожидания.
Сейчас в обеих комнатах, которые они с Крисом арендовали, царил полнейший хаос: компьютеры сдвинуты, папки сложены кое-как, бумаги на столах разбросаны. Симпатичные сотрудники банка терпеливо просматривали документы. Крис с угрюмым видом притулился в сторонке, будто пятилетний мальчишка, у которого отобрали любимую игрушку. Полли, напротив, суетилась, стараясь хоть как-то помочь. Время от времени она ловила на себе саркастический взгляд Криса – мол, к чему все эти усилия? Эти люди тут, чтобы разрушить нашу жизнь. Полли понимала, что он прав, но ничего не могла с собой поделать.
Уже позже до девушки дошло, что банк специально посылал к должникам тех, кто поприятнее, чтобы заручиться расположением и избежать стычек. Это открытие опечалило ее. Полли было обидно за Криса и за себя, а еще за тех двух симпатичных мужчин, которым изо дня в день приходится наблюдать за крахом чьих-то планов. Разумеется, в этом не было их вины, хотя Крис, похоже, так не считал.
– Что ж, – сказал старший из двух банковских служащих, на носу у которого сидели аккуратные очочки, – обычно процедура банкротства проходит до сессии выездного суда. На суд, кстати, совсем не обязательно являться вдвоем – достаточно присутствия одного из директоров.
Полли задело слово «банкротство». Было в нем что-то окончательное и неумолимое. Раньше она думала, что подобное случается лишь с глупенькими поп-звездами, но не грозит трудягам вроде них с Крисом.
Крис саркастически хмыкнул.
– Почему бы тебе не прогуляться? – обратился он к Полли. – Заодно маленько развеешься.
Мужчина помоложе сочувственно взглянул на него:
– Мы понимаем, как вам сейчас тяжело.
– В самом деле? – спросил Крис. – Хотите сказать, что вы лично сталкивались с банкротством?
Полли с надеждой взглянула на живописный маяк на папке, но от красивой картинки уже было мало толку. Она постаралась переключиться на что-нибудь более приятное. Вот, к примеру, рисунки Криса из его портфолио. Они развесили их на стене семь лет назад, когда еще только-только перебрались в этот офис. Хорошее было время: обоим чуть за двадцать, оба полны желания запустить свою собственную студию графического дизайна. Начиналось все лучше некуда. Крис привел клиентов со своей прежней работы, да и Полли не сидела без дела: подыскивала заказы, обзаводилась новыми знакомыми, ухитрялась продавать работы Криса по всему Плимуту, а еще в Эксетере и Труро.
Они приобрели квартирку в районе новой застройки, неподалеку от набережной: современное жилье, выполненное в духе минимализма. Они посещали людные бары и рестораны, чтобы обратить на себя внимание и завязать деловые знакомства.
До поры до времени эта тактика приносила свои плоды. Полли и Крис чувствовали себя на гребне успеха. Им нравилось повторять, что они ведут свой бизнес. Но затем грянул 2008-й с его финансовым кризисом, а новые компьютерные технологии привели к тому, что стало проще простого создавать и обрабатывать рисунки. Поскольку фирмы начали все больше полагаться на собственных служащих, сокращая расходы на сторонних исполнителей, графический дизайн понемногу пришел в упадок. Профессионалы вроде Криса оказались попросту не нужны.
Полли трудилась не покладая рук. Искала новые заказы, заключала сделки – словом, делала все, чтобы обеспечить продажи своей талантливой второй половинки. Зато Крис полностью замкнулся в себе и ожесточился, обвиняя весь мир в том, что тот пренебрег его безупречными работами.
Он стал угрюмым и необщительным. Полли старалась уравновесить это присущим ей оптимизмом, но сохранять хорошую мину при плохой игре становилось все труднее.
Даже себе самой она никогда бы не призналась в том, что окончательный крах, которому предшествовали ее мольбы свернуть бизнес и найти другую работу (на это Крис неизменно реагировал обвинениями в предательстве), принес ей что-то вроде облегчения. Да, процедура банкротства была ужасной, в чем-то даже постыдной, хотя многие из тех, с кем они посиживали за рюмочкой в модных заведениях в центре Плимута, тоже не избежали краха. А мать Полли, которая плохо разбиралась в подобных вещах, и вовсе считала, что обанкротиться – это все равно что сесть в тюрьму. Теперь им придется выставлять на продажу дом и начинать все заново.
