Кто я такая? Всего лишь ещё один представитель слабого человеческого рода.
* * *
– Зачем люди производят на свет себе подобных существ? – говорю я, когда, наконец, стихает эта оживлённая болтовня о новинках кино.
Все сидящие в комнате недоуменно уставились на меня. Опять эти взгляды: «Я не понимаю тебя иди дальше».
– Ну всё-таки, зачем? – продолжаю я.
– Наверное, чтобы продолжать жизнь, а? – отвечает после небольшой паузы девочка. Сарказм – ее второе имя. – Мне кажется, все об этом знают, а?
– Именно такому ответу и учат людей в высших слоях общества, – вздыхаю я.
– Что ты имеешь в виду? – удивлённо спрашивает мальчик, сидящий ближе всех ко мне.
– Допустим, мы призваны продолжать жизнь, но зачем? Зачем это нужно? Что люди делают такого полезного и хорошего, что природная сущность заставляет нас размножаться и жить дальше? – я, как будто выплескиваю кипяток из кипящего чайника, только словами.
– А разве философы не ответили уже на этот вопрос, а? – снова вступает в разговор девочка, и опять её голос полон сарказма, только на этот раз к нему примешалось презрение и ещё что-то, что сложно различить. – Или ты хочешь быть новым философом?
Два мальчика и три девочки начинают смеяться. Они переглядываются, и их взгляды явно говорят: «Посмотрите на эту сумасшедшую! С какой планеты она свалилась. Что ж, ничего удивительного. Этот взгляд я ловлю от всех. Жаль, не могу уйти от них или вбить в их тупые головы хоть что-нибудь полезное. Я их знаю только две недели, но иногда и двух минут достаточно, чтобы понять, что за человек сидит перед тобой. Конечно, были за стенами этой комнатки и другие дети, но Организаторы постарались распределить всех так, чтобы никто ни с кем не общался больше двух недель.
– Следующий! – раздаётся голос из-за двери, около которой мы сидим. Это прерывает смех. Одна девочка встаёт, поправляет одежду, приглаживает волосы и заходит в кабинет. Мы остаёмся впятером. Я сижу в самом углу этой небольшой комнатки. Сначала нас было десять. Никто не возвращается, чтобы рассказать, что скрывается за дверью.
– О-о-о! А вы слышали, что Доминто записал новый альбом и сейчас снимает на нее клип? – восклицает мальчик. Впервые слышу его голос.
– Ты тоже его любишь, а? – восхищённо отзывается «Девочка-а». – Какая твоя любимая песня?
– «У меня есть Порше».
– О-о-о… Классная песня, а? А ты слышал…
Дальше я отключаю внимание от их пустой болтовни. Зачем мне знать, что какой-то там Домито выпустил новый альбом, а самой его популярной песней является какое-то там Порше? Я, конечно, знаю, что эта фирма до сих делает весьма дорогие автомобили, но сейчас совсем не хочется засорять себе голову. Мне прямо проблем не хватает в жизни, как обсуждать посредственных певцов и их песни!
– Следующий!
На этот раз пришлось идти мальчику, который завёл разговор о «великом» певце. Моя очередь подойдёт ещё не скоро. Не в моих правилах идти первой. Тем более, для чего ещё создана очередь, как ни для того, чтобы хорошенько поразмыслить и понаблюдать за людьми? Что-то я опять начинаю много думать… Многие говорят: «Это плохо!» Но какое мне дело до многих? Я есть я, и ничего уже не поменяешь.
Внезапно из коридора рядом с нашей комнатой ожидания раздаётся звук, который может рассмешить лишь ребёнка и заставить улыбаться подростков. Все в комнате (разумеется, кроме меня самой) заулыбались. Потом начали смеяться, да так, будто в последний раз в жизни. Одна я осталась сидеть с невозмутимым лицом, обводя каждого взглядом, который говорил: «И кто из нас тут сумасшедший?». Единственный оставшийся мальчик посмотрел на меня. Его улыбка не погасла:
– Ты слишком серьёзно ко всему относишься.
И это был не вопрос.
– Ты не первый, кто говорит мне об этом, – произношу я, и отворачиваюсь от него.
– Эй! Я не хотел тебя обидеть!
– А я и не обижаюсь. Люди склоны забывать обиды в двух случаях: первый – когда чаша обид переполнится, второй – когда уже привыкаешь к таким словам, и счесть, сколько людей их произнесли, становится невозможно.
– А у тебя какой случай? – заинтересованно спрашивает мальчик.
– У меня третий.
– А это что? – не понимая, произносит, глядя мимо меня, девочка с короткими волосами и туннелем в правом ухе.
– Это? И то, и другое вместе.
Девочка замолкает.
– Но ты не говорила об этом третьем случае, когда перечисляла их, а?
– А я и не была обязана упоминать об этом, а? – передразниваю я эту «Девочку-а».
Многие неуверенно улыбнулись – да уж, услышать от меня шутку они явно не ожидали. Но я ещё не закончила говорить:
– И кто ещё из нас относится ко всему серьёзно? Уже и пошутить нельзя.
Обстановка опять накалилась. Что поделать? Не хотела я этого и всё!
– Следующий!
– Пропусти меня, а? Пожалуйста!
– О-о-о! Какое достижение! Она сказала целое предложение, не употребив в нём «а» в конце! – Конечно, я промолчала, а эта фраза прозвучала только у меня в голове.
– Иди, – удивлённо пожав плечами, пробубнила девочка с туннелем в правом ухе, которая должна была сейчас идти.
Мы остались сидеть в тишине. Что происходит за дверью, не слышно. Остались только мальчик, который не переносит серьезных людей, и девочка с туннелем в правом ухе и короткой стрижкой.
– Следующий!
Девочка с туннелем поднимается и направляется к двери. Возле неё она оборачивается и говорит:
– Никто не возражает, если я сейчас пойду?
Мы отрицательно мотаем головами. Девочка пожимает плечами и уходит.
– Ты следующий, – бурчу я.
– Это почему же? – удивлённо спрашивает мальчик.
– Потому что у меня есть принцип.
– Какой такой принцип?
– Я всегда в очереди забиваю последнее место.
– А если ты, допустим, сидишь в очереди к врачу, и после тебя приходят люди, ты всех пропускаешь? – с усмешкой интересуется он.
– Если я и иду к врачу, то только под конец рабочего дня.
– Зачем?
– Принцип.
– И много у тебя принципов?
– Достаточно, чтобы усложнить себе жизнь.
Мальчик смотрит на меня, и улыбка мелькает на его губах, то скрываясь, то вновь появляясь. Такое впечатление, что он не знает, засмеяться ему сейчас или не стоит. Потом он всё-таки не выдерживает и заходится смехом:
– Извини… Я не над тобой смеюсь, – с силой выдавливает он из себя, заметив мой кислый взгляд. – Просто это всё настолько нелепо! Извини…
– Да ладно, с кем не бывает! – говорю я и тоже начинаю смеяться.
– У тебя красивый смех.
Я удивленно вскидываю брови.
– Правда! Жаль только, что ты так мало улыбаешься, а ещё меньше смеешься, – задумчиво протягивает мальчик.
– Да? А чего радоваться-то?
– Как чего? А разве того, что ты живешь, дышишь, видишь не достаточно?
– Ты любишь природу? – отвечаю я.
– Люблю, только в меру. А ты нет?
– Люблю.
Снова воцаряется молчание. Я сижу и понимаю, что чувствую себя не совсем уверенно. Только сейчас я осознала, что нахожусь в небольшой незнакомой комнате с каким-то человеком, который дышит, думает, говорит, смотрит. Мне становится страшно. Ещё ужаснее от ощущения, что комната давит своими квадратными стенами. С другой стороны, другому моему «я» кажется забавным, что люди живут в каких-то бетонных ящиках. Вся жизнь проходит в них. Люди хвалятся друг перед другом: «Смотрите! Смотрите, как мы тут всё устроили! Здесь у нас шкаф из индонезийского дуба. Тут холодильник, способный вырабатывать арктический лед» и так далее в таком же духе. Банально. Ужасно. Смешно. Деньги – клочки бумаги. Ценность человеческой жизни – ничто. Эгоизм – на первом месте. Вот так и живём.
