Герман Мелвилл - Марди и путешествие туда

Недавно, когда были изданы два моих рассказа о путешествиях по Тихому океану, которые многими читателями были встречены со скептицизмом, мне пришла в голову мысль о написании нового романа на основе некоего письма полинезийца об его приключениях и публикации этого романа. Мне видится, что беллетристика смогла бы, возможно, стать путем к правде: в определенной степени, как дополнение к моему предыдущему опыту.

Эта идея и стала зачатком других идей, которые привели меня к написанию романа «Марди».

Мы уходим! Курсы и топсели поставлены: подвешенный якорь качается, словно коралл; все три члена королевской парусной семьи вместе ловят бриз, который летит вслед за нами по морю, как собачий лай. Ветер раздвигает холст парусов снизу, «сверху быстро вырастают протянутые паруса», с обеих сторон уже развёрнуто множество ошеломляющих парусов, и, как ястреб, распростёрший крылья, мы затеняем море нашими парусами, и водорез рассекает морскую воду.

Но откуда и куда идёте вы, моряки?

Мы уходим из Рававаи, острова в море, находящегося не очень далеко к северу от тропика Козерога и не очень далеко к западу от острова Питкэрн, где обосновались мятежники с «Баунти». В Рававаи я провёл на берегу несколько предыдущих месяцев и теперь отправился в круиз за китами, мозгом которых освещается весь мир.

И от Рававаи мы плывём к Галапагосам, иначе называемым Очарованными Островами из-за множества диких течений и водоворотов, что там есть.

Теперь вокруг этих островов, по которым когда-то шагал Дампьер, где испанские буканиры когда-то зарыли свои золотые мойдоры, в определённый сезон пасутся большие стада кашалотов, или спермацетовых китов.

Но туда, от Рававаи, ваше судно совсем не летит, как летит чайка прямо к своему гнезду, поскольку вследствие распространённости постоянных ветров суда, идущие на северо-восток поблизости от Рававаи, вынуждены совершить что-то вроде кругооборота в несколько тысяч миль или около того. Во-первых, следуя переменным ветрам, они вовсю поспешают на юг и только там затем подхватывают случайный бриз, используя его в качестве основного; а потом, двигаясь на восток, переворачивают руль, будучи далеко от берегов, в направлении к экватору.

Этим окольным путём и прошёл «Арктурион», что, по совести сказать, было утомительно. Никогда прежде океан не казался настолько монотонным и – спасибо судьбе – никогда более с тех пор.

Но браво! Через две недели произошло следующее. Из серого утра и прямо впереди по нашему курсу из моря вырос тёмный объект, вставший перед нами в сплетении туманов и взвившийся вверх в сливочных бурунах, вскипавших вокруг его основания. Мы отклонились и далее, к концу дня, прошли Массафуэро. В подзорную трубу мы разглядели двух или трёх одиноких коз, спускающихся к морю в ущелье, и вскоре позади сигнал: изодранный флаг на вершине. Хорошо зная, однако, что на острове никого не было, кроме двух или трёх повешенных беглых преступников из Чили, наш капитан не пожелал принять их приглашение высадиться. Хотя, возможно, он вполне допустил ошибку, не послав туда лодку со своей картой.

Прошло несколько дней, и мы «взяли попутный ветер». Как благосклонность, выдаваемая с раздражением, он прибыл к нам, как это часто бывает, в виде резкого шквала, удар которого унёс одну из наших штанг, а также свалил с ног нашего старого толстого повара, попутно забросив его тело в шпигат. Вовремя выбрав желаемую долготу по экватору в нескольких лигах к западу от Галапагосов, мы провели несколько недель, пересекая эту линию туда и сюда в бесполезном поиске нашей добычи. Ведь некоторые из охотников верят, что киты, как серебряная руда в Перу, проносятся по венам через океан. Так, день за днём, ежедневно, и неделю за неделей, еженедельно, мы пересекали в продольном направлении эту самую Линию, пока не стали почти готовы поклясться, что уже чувствовали, как судно каждый раз ударялось килем, пересекая её воображаемое местоположение.