Дни на корабле тянулись, похожие один на другой. Маргарет, захваченная в рабство, прятала взгляд и наклоняла своё красивое лицо, когда появлялся надсмотрщик. Пару раз этот коротконогий мужичек, не обращая внимания на то, что рабыня перемазана в каком-то дерьме, к которому он привык, пытался тянуть к ней руки. Но, на её счастье, поблизости всегда оказывался старший надсмотрщик или его заместитель, которые пресекали попытки сластолюбца. Он, бурча что-то себе под нос, с недовольным видом отходил от девушки, сверкая глазами.
Рабы находились между палубами в зарешеченном трюме. Он был так низок и мал, что людям приходилось сидеть тесными рядами между ног друг у друга, так что ни днем, ни ночью они не могли прилечь или даже изменить позу.
Чтобы дойти до этих смертельных мук на корабле, сначала их гнали к берегу: на шее у каждого рогатка, расходящиеся концы которой соединяются на затылке деревянной перекладиной. Когда нужно тронуться в путь, надсмотрщик клал себе на плечо длинный конец рогатки первого невольника, а тот брал рогатку идущего за ним, второй тянул за рогатку третьего… Чтобы передохнуть, предводитель колонны втыкал в землю острый конец ручки своей рогатки, и колонна останавливалась. После заключения сделки надсмотрщики снимали с рабов деревянные рогатки и надевали им железные ошейники и кандалы – Если раб умирал или заболевал, его выбрасывали за борт, чтобы болезнь не перекинулась на весь "груз". Выбрасывали без кандалов – просто отрубали ноги, чтобы вызволить тело из цепи, которая сковывала нескольких рабов. Умирало много. Хирург проверял, действительно ли мертвы "павшие" или прикидываются мертвыми, да так и лежат с расчетом, что их вышвырнут в море. Для раба это не шанс на спасение, а надежда на быстрое избавление от мук. Ведь когда "дохлятину" выкинут в море, на нее как "мухи на мед" налетят акулы – "целая масса", врач выдает им "паек из негритянского мяса".
Врач должен был быть убежден, что смерть черного настоящая. От их запаха в трюме смердило хуже, чем в свалочной яме. Но часть, безусловно, подыхала с тоски – Им был нужен хоть какой-нибудь роздых. От скуки безделья лучший рецепт – музыка, танцы и воздух. Начиналась пляска смерти, примерно так: рулевой пиликал на скрипке, юнга бил в барабан, кок играл на трубе, доктор – на флейте. Из-за высокой смертности рабов в экспедициях инвесторы таких предприятий несли большие потери, поэтому стали выводить рабов на палубу и заставлять делать упражнения – прямо в кандалах, подобно тому, как перевозимых на борту корабля лошадей, во время долгого плавания, заставляли топтаться на месте.
– Ну-ка, детки мои, попляшите, повеселитесь! – говорил капитан… щелкая длинным бичом. И бедные негры тотчас же принимались прыгать и плясать.
Так прошла неделя. Но однажды ранним утром, ее расковали и отвели на самый нижний, четвертый уровень, в камеру для клеймения. Клеймовщик затянул зажимы на клеймовочном станке и зафиксировал бедро Маргарет. Клеймовочный прут раскалился добела. Он протер прут специальным раствором.
– Только не это, господин, умоляю! – запричитала Маргарет.
– Она будет носить клеймо рабыни, на левом бедре, которая нравится мужчинам.
Сказал он помощнику, который подошел в камеру.
Клеймовщик вытащил из жаровни раскаленный добела прут и покрутил в воздухе.
– Оцепенев от ужаса, Маргарет смотрела то на клеймовщика, то на капитана, белый от жара наконечник прута у самого бедра остановился.
– Нет! – кричала она. – Нет!
… И потеряла сознание…
Тут появился рослый человек, это был капитан. Надсмотрщик сразу же согнулся пополам, сложив руки на груди.
– А это что за чучело? Белая рабыня? – спросил капитан
– Капитан, – заскрипел надсмотрщик, не поднимая головы, – Это из другой партии.
– Интересно, – капитан медленно подошел к девушке, прикрывая нос кружевным платком, – Очень интересно!
– Эта девка из другой партии, – пояснил другой подошедший стражник, – Ее продали, когда уже гнали колонну на корабль, она говорит по-английски.
– Почему не сообщили мне? – Сказал капитан
– Отнесите ее ко мне в каюту, я ее покупаю, она теперь не рабыня.
Клеймовщик распустил ремни и ослабил зажимы, потом поднял на руки Маргарет и отнес ее в каюту капитана, на горле ее ничего не было, ибо он снял с нее ошейник, когда снимал кандалы. Шея, к слову сказать, у нее была белая и соблазнительная.
Пол каюты капитана представлял собой огромную мозаичную карту. Маргарет очнулась. Капитан взглянул на ее крошечные ступни, полные грудки и стройные ноги. Он рассуждал о женщинах просто: «Женщины без любви, становятся мелочными, капризными, злобными, нервными, истеричными и недоброжелательными, как все люди, потребности которых не находят удовлетворения».
Капитан Ив имел красивое, мрачное и мужественное лицо, в нём было какое-то притягивающее обаяние сильной личности и харизма, взгляд Ива – невероятное сочетание мужественности с мягкостью и благородным очарованием, убивал женщин наповал…
– Выше голову, Маргарет, теперь ты не рабыня, я тебя выкупил, ты свободна. На тебя навели порчу, жемчуг треснул, который я давал за тебя, я заплатил золотом, но я знаю, как снимать порчу, пока ты была без чувств, я изрядно попотел, много на тебя было наговорено всякого, так что, теперь все в порядке. Но если позволишь, я нарисую тебя обнаженной…
Ив неплохо рисовал, ему нравилась Маргарет, похоже, он был ею не на шутку увлечен.
Маргарет улыбнулась, её волосы были ало-рыжими, словно сама кровь.
Она послушно последовала указаниям капитана Ива. Казалось, её больше заботили частые коррективы, чем собственная обнаженность. На лице её не было и толики смущения. Маргарет поняла, что нравится и решила поиграть с капитаном, она улыбнулась ему, провела ладошкой по пышной груди, и подмигнула, возвращаясь в исходное положение. Капитан стиснул зубы, вдохнул свежего воздуха и понял, что мысли плывут в более… глубокую степень вовлечения этой дамой. Она вдруг после всех смен позиций, смело подошла к нему, и он больше не мог сдерживать возбуждение.
Маргарет заметила его отрешенность от работы и застывшую кисть, ещё мгновение и он неуклюже провел бы кистью по всей её фигуре. Она обошла его рабочее место, бросив заинтересованный взгляд на небольшой холст. Рисунок выходил отменный. Девушка успокоилась, и прошла томительной походкой к стулу. Её бедра соблазнительно покачивались при каждом движении ноги. Подойдя к стулу, она облокотилась на него, прогнулась в спине, и провела, дразня капитана, пальчиком по слегка приоткрытому рту. Он шумно вздохнул, а она, громко хмыкнув и, повеселев, села на стул, ритмично поерзав.
