Лесные истории.
Мавка для Лешего
Пролог
– Заберу, – коротко бросил небрежный кивок на Деву, привязанную посередине поляны к раскидистому дереву.
– Приглянулась? – усмехнулось висящее в воздухе Нечто. Сопровождающий огненный Череп зло оскалился, изо рта его вывалился клубок пламени.
– Не твоего ума дело, – огрызнулся старик, скользнув горящим изумрудным взглядом по обнаженному колену Девы. Она тихо застонала. Подумалось, что вместо головы сплошное месиво, такая сильная была боль. Картинка расплывалась и показалась бы страшным сном, если бы не жуткая боль от веревок на запястьях и щиколотках. Запекшейся кровью к щекам прилипли грязные золотистые пряди.
В нескольких шагах висела сама смерть. В черном светящемся балахоне она покачивалась в воздухе. Зловеще светились глазницы её выбеленного временем черепа, позвякивали цепи, свисающие от пояса до самой земли. На концах длинных седых прядей, словно псы на цепях, щелкали острыми клыками челюсти. Она вытянула вперед когтистую ветку-руку.
– Быть ей Мавкою, пока не определится её судьба! – крикнуло Нечто, запустив в Деву серебристую нить молнии. Картинка окончательно расплылась…
– Утонувшая, что ли? – безразлично поинтересовался старик, сделав шаг в сторону столба.
– Проклятая, – отозвалось Нечто. – Забирай же, пока не передумала! – зло рыкнуло и, подлетев к Деве, вонзило в золотистые волосы деревянный гребень.
Глава 1 Леший
Скрипнула хлипкая дверь землянки. Зашел старец, принес два ведра ледяной воды. Стирая пот со лба тыльной стороной руки, шумно выдохнул, посмотрел в темный угол хижины, где на единственной кровати, устланной разноцветными лоскутными одеялами, лежала Дева, бледная и красивая. Светящиеся золотистые пряди разметались по подушке. Подол белоснежного платья с красным орнаментом на груди и рукавах, упал на пол. Застонала еле слышно и шумно задышала. Старец подошел к дымящемуся на печи котелку, подцепив ухватом, поставил на стол. Налил сваренное питие в берестяную кружку. Дыхнул на неё серебристо. Остыл моментально отвар. Встал на колени рядом с кроватью, осторожно приподняв голову Девы, влил маленькими порциями в приоткрытый рот травное зелье. Дыхание болещей восстановилось, на бледных щеках появился легкий румянец. Опустив её голову на подушку, так и остался сидеть на полу подле, залюбовался. Не удержался, провел по лбу красавицы, светлым волнистым локонам. А в руке остались незабудки. Значит, началось обращение. Вздохнул и вышел прочь, не оглядываясь.
Дева открыла глаза. Голова по-прежнему сильно болела, а картинка расплывалась. В маленькое окошко хижины пробивалось полуденное солнце, в печке потрескивали угли. Прямо над кроватью в углу развешены белые кружева паутины. Прищурилась. Наверное, лесник какой-нибудь подобрал её. Заблудилась, споткнулась, когда шла, упала и потеряла сознание. Может, голову разбила, недотепа. Надо отсюда выбираться домой. Бывает же. Психанула от одиночества и пошла в лес одна. Дышала, наслаждалась, о плохом не думала, хотя хорошее тоже на ум не приходило. И вот! Где она теперь? Голову с трудом удалось поднять. Увидела себя переодетую в белый расшитый по-славянски сарафан. А это что такое у кровати стоит? Лапти что ли??? Может, она в музее древнего зодчества уснула? Нет. Последнее, что помнит, лес. Ну, точно, головой ударилась. Голова закружилась от напряжения и страха. Зрение снова рассеялось. Угол возле печки потемнел и завьюжил чернотой. Тьма, сгустившись, стала приближаться. Мелкие молнии пронизывали густое облако. Дева вжалась в подушку, часто моргая, пыталась рассеять видения. Мрак приближался. Из последних сил удалось сеть, подобрав ноги. Рукой махала перед собой. Когда темное искрящееся облако достигло девичьего лица, словно из пасти зла, появилась оттуда черная голова змеи. В ее красных глазах светилось пламя, изо рта то и дело показывался раздвоенный язык. Дыханье Девы перехватило. Но входная дверь хижины заскрипела, и вошел старец.
В то же время мрак моментально удалился в тот угол, из которого прибыл. Дева всхлипнула и неожиданно сказала:
– Спасибо!
Старец остановился с охапкой дров в руках. Прищурился, внимательно огляделся и втянул носом воздух. Прислушался, затем выдохнул. Бросил дрова перед печкой на пол и подошел к болящей.
– Мне, наверное, домой уже пора… Спасибо, что приютили… – затараторила Дева, судорожно пытаясь подняться. Ноги не слушались, предательски тряслись. Старец, молча, наблюдал за её попытками. – Мне уже значительно лучше… Сейчас такси вызову… Вы мне только направление до трассы укажите…
– Здесь жить будешь, – рыкнул хозяин.
– Нет, подождите. Как это здесь? – с трудом осмысляя происходящее и попутно оглядываясь в поисках чего-нибудь тяжеленького, проговорила Дева. – Мне домой надо… Это я просто отбилась от своих… Как Машенька по ягоды пошла и потерялась… – Чего болтает, сама не понимает. Лишь бы заболтать. – Меня же муж дома ждёт! – будто вспомнила она. – И дети! Двое детей! И папа! Он депутат! Ищет меня уже, наверное!..
– Нет у тебя никого. И тебя больше нет. Здесь жить будешь, – коротко и безразлично проговорил старец.
Вот это история! Вот влипла! Старик-то озабоченный какой-то! Надо бежать отсюда и поскорее.
– Некуда тебе бежать, – будто ответил он на её мысли. – Кашу варить умеешь? – подойдя к печи, чтобы поворошить угли, спросил старец.
– На плите, конечно, умею! – испуганно тараторила Дева. – А вот в печи, извините, не пробовала ни разу…
– Научишься.
– А, может, как-то договоримся? Денег, может, надо?.. – еле слышно, с последней надеждой в голосе спросила она.
Старец ничего не ответил. Насыпав в чугунок крупу и заполнив его водой, поставил в печь. Обернулся. Внимательно посмотрел на Деву своими горящими изумрудными глазами. Взял деревянный посох и, шаркая лаптями, вышел. Она обалдело посмотрела ему вслед, не веря собственному счастью.
Может, согласится на деньги? Конечно, запас у неё небольшой, тысяч двадцать, накопленных на отдых. Но ради собственной жизни можно и отдать. Или нет? Он же не сказал «да»! И куда он пошел? Вдруг за топором? Расчленит сейчас её и закопает где-нибудь под деревом! Прекрасно! Вот чем ей только не нравилось в пыльном городе наслаждаться одиночеством? Неплохо же было! Стоп! Он сказал, что она будет жить здесь? Значит, наверное, убивать не собирается. А вдруг мучить будет? Да, нет! Глаза-то, вроде, добрые. Хотя, кто их, стариков, знает! Может, он возомнил, что ему, внучки не хватает? Прибраться, приготовить, постирать. Так это точно не к ней! Можно ли надеяться, что он достаточно стар, чтобы ещё более страшных мыслей не возникало?.. Только где же её одежда, в которой она ушла гулять? И если теперь на ней этот национальный костюм, значит, её кто-то переодевал… Стало быть…
