Кир
— Вот, Кир
Андреевич, посмотрите на эти шедевры. Уверен, один из них станет достойным
украшением вашей гостиной.
Блуждая между экспонатами, я горел только
одним желанием: поскорее убраться отсюда. Никаких эмоций, ни намека на
обещанный организаторами широкий спектр состояний души. Какая, на хрен,
экзальтация? Что за наслаждение ―
пялиться на коричневое пятно, размазанное по холсту? Это искусство? Серьезно?!
Лика, моя
спутница, улыбнулась и покивала, как будто что-то смыслила.
— Смотри,
Кир, как красиво и точно художник передал состояние экстаза!
Не выдержав,
я заржал в голос.
— Экстаз,
Лика?! Ты серьезно думаешь, что именно это отражено на картине? О да, я
понимаю, художник долго мучился, рождая «шедевр». Я бы даже сказал, высрал его,
терпя боль и превозмогая себя.
Лика
изобразила близящийся обморок. Сопровождающий нас работник вставки сделал вид,
что не услышал замечания. И только мой охранник чуть слышно хмыкнул. Хоть
кто-то был солидарен со мной. И за это дерьмо нужно выложить два миллиона
долларов?! Нет, я могу себе позволить
купить всю выставку вместе с организаторами. Вот только на хрена мне это?
— Лик, давай,
ты не будешь строить из себя знатока искусства. А мне на день рождения подаришь
минет, на этом и сойдемся, ладно? У меня встреча с китайцами через час, надо
подготовиться. «Бест Ардер» не подождет, в отличие от этого дерьма. Оно
провисит тут долго, поверь.
Зачем я
вообще позволил ей уговорить себя пойти на выставку? Семь лет не смотрел на
картины, и начинать не стоило.
Не дожидаясь
ответа, развернулся и направился к выходу. Сзади донеслись тяжелые шаги
охранника и семенящая поступь Лики. На ходу работник выставки все еще пытался
втюхать ей что-то из картин, я не расслышал, что именно. Мою башку уже занимали
другие, более важные вопросы, которые я решал в уме.
И вдруг
остановился как вкопанный.
Охранник
успел притормозить, а Лика влетела в меня, скребнув по паркету каблуками.
— Что такое,
Кир?.. — забеспокоилась она. — Ты как будто привидение увидел.
Почти так и
было.
Внимание
привлекла картина, точнее, изображенный на ней букет черных с красным отливом
роз. Блек Баккара, так назывался этот редкий сорт. Когда-то я сам собрал
похожий букет, раня пальцы шипами и не чувствуя боли. Его я подарил Зарине. А
после им же получил по роже. За дело получил. Не потому ли лепестки роз на
картине помяты, а одна даже сломана?
— Хочу эту! —
скомандовал я. — Кто художник?
— Аделина
Милославская, — лебезяще произнес работник. — Но, понимаете… Кир Андреевич… Эта
картина не продается. Посмотрите другие работы художника.
— Ничего не
хочу понимать, — рявкнул в ответ. Снова присмотрелся к картине, и в груди
шевельнулось то самое чувство, забытое и проклятое. Имя художника мне не
знакомо, но вот букет… — Я беру эту картину. Плачу любые деньги. И вот еще что:
устройте мне встречу с художником.
В том, что мое
требование выполнят, сомневаться не приходилось. Организаторы ужами извернутся,
дабы услужить мне. Я давно привык к
такому положению дел, и оно меня более чем устраивало. Только один человек
сумел вывести меня из зоны комфорта и превратить в одержимого страстью безумца.
Прошло семь лет, но никому еще не удалось повторить подобное.
— Значит, ты
все же не равнодушен к искусству, я угадала с подарком, — прощебетала Лика,
усаживаясь рядом на заднем сиденье «Порше». Опустила ладонь мне на бедро. — Я
узнала, что когда-то ты посещал уроки живописи, вот и решила сыграть на этом.
Глаза Лики
преданно блестели. Она ждала похвалы? Тупая овца, каких у меня были сотни,
тысячи. Но никто, ни одна не смогла пробить ту броню, что сковала мое сердце.
Не зря меня называют Стальным Киром.
Учился ли я
живописи?
Хера с два!
Зарина учила меня совсем другим вещам. С ней
я познал всю силу безумной, жадной страсти и горечь расставания. Боль
разлуки, безысходность, отчаяние. А после пустоту, заполнившую всего меня до
отказа.
До тех самых
пор, пока я не увидел эти блядские розы.
— Не смей
играть со мной! — приказал Лике. Запустил руку в ее роскошные черные волосы и
потянул, вынуждая запрокинуть голову и смотреть мне в глаза. — Даже мысли такой
не допускай.
— Конечно,
Кир, как скажешь, — жалостливо пролепетала Лика.
А ее
проворная ладошка уже расстегивала молнию у меня на брюках. Чертовка ловко
опустила перегородку, отделяющую нас от водителя и охранника. Хотя, они видели
и не такое.
— Ты что-то
упоминал насчет минета, — промурлыкала Лика и опустила голову ниже. Плотоядно
облизнулась, сверкнув глазами. — Кир,
милый, я всегда готова оказать тебе любую услугу.
Лика провела
пальчиком вдоль вздыбленного члена, не зная, что стоит не на нее. Перед моими
глазами все еще горели багрянцем розы, ноздри щекотал сладкий дурманящий запах.
Пальцы чувствовали остроту шипов.
Лика
добралась до члена и нежно сжала его в кулачке. Послушно открыла ротик и
пощекотала языком головку. Причмокнула, как будто попробовала лакомство. Пухлые
губы начали жадно нанизываться. Сначала
медленно, потом все быстрее. Лика посмотрела на меня преданно затуманенными
глазами. Я снова обхватил ее голову, притянул ближе. Вошел глубоко в горло, не
давая передышки. Давно я так сильно не возбуждался. И не кончал так бурно, издав
победный животный рык.
— Хочешь
меня? — предложила Лика, сглотнув. Задрала подол, явно собираясь взобраться
сверху. Мой неутомимый друг все еще стоял колом, как будто и не получил
разрядки.
— Нет, —
честно ответил я. Отодвинул Лику и, кое-как совладав с членом, застегнул штаны.
— Не хочу.
Обиженно
надув губки, Лика отвернулась к окну. Обиделась? Да и хрен с ней, меня это нисколько не
волновало. Все потому, что перед мысленным взглядом сейчас предстал профиль
совсем другой женщины. Той, которую забыть невозможно. Я видел ее светлые
длинные волосы, любящий взгляд серых глаз, чувственные, полные обещания рая
губы. Чувствовал аромат ее духов. Слышал голос, он преследовал меня все
прошедшие семь лет.
Сколько раз я
пытался ее найти, всю страну перевернул вверх дном. Пытался забыть, но разве
это возможно? Я помнил каждую нашу
встречу, вплоть до мельчайших деталей. Каждый вздох, каждый жест, страстный
шепот …
Зарина
преследовала во сне и наяву.
Ни с одной
женщиной ни до нее, ни после я не испытывал ничего подобного. Она стала моим
жизненным эликсиром и моим ядом. И вот сейчас, когда я окончательно потерял
надежду, выплыла эта картина. Зара любила рисовать, это было не просто ее
увлечением, а тайной страстью. Первой и главной после секса.
Перебирая в
памяти все наши встречи, я погрузился в прошлое так глубоко, что не услышал
голос секретаря.
