Я помню свое детство в Вышнем Волочке. Помню зимы там – настоящие зимы, когда мы возвращались домой с горки все в снегу, а штаны стояли колом. Какое это было счастливое время!
Да и кто в детстве не любил зимы? Горки, катки, снежки, снеговики, новогодняя елка… Да и вообще, кто в детстве делил времена года на любимые-нелюбимые? Снежные зимы, весна, когда все оживает, лето с его речками и возможностью гулять с утра до вечера, осень, когда можно наесться от пуза яблок и арбузов? Это же потом лето превратилось в сезон долгожданных каникул, а на все остальные сезоны легла мрачная тень школы.
А наши детские фантазии, которые делали окружающий мир полным чудес, оживляли мечты и страхи, слова и мысли?
Как-то летом я отдыхала у бабушки на Ставрополье. Недалеко от ее дома было кладбище, но мы, дети, не очень-то и боялись его. Так, слегка щекотали нервы страш-ш-шными историями…
И вот вечер… В доме все уже спят, только я немного припозднилась. Но ничего, ведь я в комнате одна, так что никому не помешаю. Я почистила зубы, переоделась, забралась в кровать, бросила взгляд на свою тень… и увидела, что она движется с большим запозданием!
Я опрометью выскочила из комнаты и целых две недели, пока мы не уехали, туда не заходила!
Нужно помнить, какими мы были раньше, помнить наше детство – ведь именно оттуда идут самые наши теплые воспоминания и именно там мы самые настоящие и искренние.
Я из вполне обычной семьи, не из той, которую можно называть творческой. Знаете, все эти «дядя – театральный режиссер», «двоюродная бабушка снималась в массовке»…
Так что, как я попала:
а) на один из крупнейших каналов страны,
б) в громкий сериал,
в) на главную роль…
вызывало у многих вопросы.
Точно-точно дядя не театральный режиссер? Точно-точно? А может, бабушка, того, в массовке… Ах, не-е-ет?
И сразу взгляд такой подозревающий: «Нет-нет, она от нас что-то скрывает! Какие-то семейные тайны…»
На самом деле никаких тайн нет.
Моя семья самая обычная: мама домохозяйка, а папа – владелец автосервиса. Мы никогда не были олигархами, не входили в богемные круги. Даже в театр или кино мы ходили не чаще, чем среднестатистические люди!
Но я все равно мечтала стать актрисой.
Мои родители – очень адекватные люди. Они прекрасно понимали, что у меня не больше шансов стать актрисой, чем у тысяч других детей. А даже если и стану, что потом? В кино пробиваются сотни, десятки становятся звездами, а что происходит с остальными? Прозябание в плохих провинциальных театрах? Подчеркну – плохих провинциальных театрах, потому что попасть в классную труппу какого-нибудь академического драматического не легче, чем пробиться в кино.
Родители не хотели, чтобы я ошиблась в выборе жизненного пути. Черт возьми, они же помнили девяностые годы, помнили, что тогда происходило в кино, как ломались судьбы актеров! Они понимали, что нужно иметь хорошую, крепкую профессию, чтобы всегда была возможность заработать кусок хлеба.
Но при этом они никогда не говорили мне: «Эй, ну куда ты лезешь? Все равно не будешь актрисой!» Они поддерживали меня, радовались моим успехам, утешали, когда что-то не получалось. Они показывали мне, что любят меня любой – победительницей, неудачницей, хулиганкой, отличницей, – такой, какая я есть.
А такая, как есть, я их иногда расстраивала.
Я не все детство была примерной отличницей.
Я даже – тсс! – в третьем классе попробовала курить. Нашла укромное место, вытащила заранее припрятанную сигарету, и… тут-то меня и застукала учительница. Родителей вызвали в школу, было очень стыдно, что я их так огорчила, и с тех пор желание прикасаться к куреву больше не появлялось.
У меня было обостренное чувство справедливости – особенно по отношению ко мне. Да, дети – особенно девчонки! – очень жестоки и любят травить тех, кто… даже не обязательно отличается от них! Просто тех, кого они захотели травить.
А я ненавидела шепотки за спиной, пересмеивания и переглядывания. И я дралась!
Мне было интересно с мальчишками, и я играла в футбол, бегала по району, залезала на гаражи. Пацаны для меня были своими в доску, друганами, но я никого из них не воспринимала как пару. Эй, это же мой друган, как можно подумать, что мы будем целоваться?
А вот девчонки считали наоборот. И ревновали меня к мальчишкам. Каждая – к тому парню, что нравился именно ей.
И начиналось: «Шушушу, ишь, какая, шушушу, надо же, пошла, шушушу, а вы слышали…»
Но девчонки были тоже боевые, так что если начиналась драка, то все шли стенка на стенку, и могло даже закончиться кровью. Для обеих сторон.
Мама ахала, а папа меня поддерживал. Говорил: «Правильно, не давай им спуску». Даже спустя пятнадцать лет, когда из школы приходила моя маленькая сестра Маргарита и жаловалась, что ее кто-то обижал, он давал простой совет: «Да ты вмажь ему просто, и все!»
Папа воспитал бойцовских девчонок, и большое спасибо ему за это. Конечно, драки рано или поздно заканчиваются, но внутренний стержень, знание, что ты должна и можешь сама постоять за себя, нежелание опускать руки и сдаваться… Это очень, очень важно в жизни. Без умения драться – с проблемами, обстоятельствами, неудачами – сложно преодолеть все препятствия на пути к мечте.
