Scott McQuire
The media city: Media, Architecture und Urban Space
Перевод с английского Максим Коробочкин
English language edition published by SAGE Publications of London, Thousand Oaks, New Delhi and Singapore, © Scott McQuire, 2008.
© Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», 2014
Предисловие к русскому изданию
«Памятник Третьему интернационалу» Владимира Татлина – из непостроенных монументов он, пожалуй, самый известный – может служить примером того пыла, с которым послереволюционный российский авангард воспринял медиа как инструмент переустройства общественной жизни. Татлин стремился порвать с традиционной скульптурой, а также хотел «дать ответ» Эйфелевой башне, построенной поколением раньше, – и в результате был задуман этот памятник. Он примечателен не только «скелетной» структурой, закручивающейся спиралью, но и своим назначением – служить одним из пропагандистских «узлов» города. «Памятник Третьему интернационалу» должен был одновременно быть и радиобашней, и вмещать в себя производственные подразделения – студии, информационные бюро – новых медиа. Судя по некоторым планам, у Татлина были мысли и о более смелом проекте – с нижних фасадов на пространство города должны были транслироваться кинопроекции.
В свое время в «Памятнике Третьему Интернационалу» Виктор Шкловский писал, что знаменитый монумент Татлина сделан «из железа, стекла и революции». Эта хлесткая фраза напоминает известную формулу Ленина: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Обе формулировки фиксируют определенный момент современной эпохи, характеризующийся почти религиозной верой в то, что новые технологии – будь то электричество, «стеклянное» строительство» или медиа – несут в себе перспективу безграничных социальных преобразований.
Эта книга – об амбивалентности таких преобразований применительно к медиа, особенно на том этапе, когда они переходят «цифровой порог», где их «посредничество» между городским пространством и общественной жизнью резко активизируется. Тем не менее, часто возникает ощущение, что наше понимание этого процесса по-прежнему ограничивается пристрастием к упрощенным, односторонним сценариям. С тех пор как в середине 1990-х началась цифровая эпоха – оцифровка медиа, архитектуры и дизайна, да и социальной жизни в целом, – этот процесс слишком часто сводят к различным вариантам техно-утопического идеала прогресса. Интернет неизбежно «принесет» нам личную свободу и демократию, а упрямая неуступчивость и сопротивление уже существующих форм, городского пространства и самой материи, казалось, уходят в прошлое. Считалось, что идентичность, как и город, становится все более «текучей» – циркуляция байтов приходит на смену мертвящей статике атомов.
Вскоре выяснилось, что безапелляционность подобных утверждений необоснованна. Это не значит, что с началом цифровой эпохи ничего не изменилось, но изменения в сфере медийных площадок и социальной жизни городов носят куда более сложный характер, не укладывающийся в прокрустово ложе этих прямолинейных постулатов. Хотя импульсом для создания этой книги послужило быстрое изменение города, связанное с повсеместным распространением цифровых сетей, одна из главных моих идей заключается в том, что взаимодействие медиа и города имеет куда более долгую историю. Обращение к этой истории необходимо, чтобы избежать сведения цифрового феномена к лозунгам, унаследованным от модернистского авангарда 1920-х или выдвигаемым корпоративным авангардом начиная с 1990-х.
Конструктивистская культура, породившая Башню Татлина, служила для меня важной опорой при определении проблематики медийного города. Задумка кинофильма «Стеклянный дом» Сергея Эйзенштейна, публицистика и кинематографическая практика Дзиги Вертова, архитектурные проекты Моисея Гинзбурга и эстетическая теория Алексея Гана – все это важнейшие попытки переосмысления проблемы городской жизни (на уровне дома, здания, всего города) в соответствии с различными возможностями, возникшими благодаря «новым» медиа, таким как кино, радио и электрическое освещение. То же самое можно сказать о глубоко тревожной антиутопии, посвященной обществу абсолютной прозрачности, – романе Евгения Замятина «Мы».
Эти люди, наряду с такими фигурами, как Вальтер Беньямин, Ласло Мохой-Надь, Ле Корбюзье и Зигфрид Кракауэр, были одними из первых, кто осознал, что пространственная атмосфера города будет создаваться все больше на пересечении медиа и архитектуры, которые связаны все теснее. В своей книге я попытался собрать воедино то, что может стать теоретической базой для анализа этого сближения. Надеюсь, что результат пройдет проверку будущим распространением уличных экранов и «медийных фасадов», мобильных цифровых устройств и особенно формированием «информационного политического процесса», а также различных программ, связанных с «умным городом» и «умным домом», характеризующими медийные города XXI века, в которых мы с вами теперь живем.
Скотт Маккуайр
Мельбурн, Австралия, 2014
В XXI веке социальная жизнь все больше протекает в медийных городах. Это свидетельствует о том, что пространства и ритмы современных городов радикально отличаются от тех, что описаны в классических теориях урбанизма, а также что медиа изменились не меньше, чем города. Главное, что я хочу показать в этой книге, – конвергенция средств массовой коммуникации, которые становятся все более мобильными, быстрыми и почти вездесущими, с городским пространством стала основой для определенного социального опыта. Я не рассматриваю медиа как нечто отдельное от города – как посредника, «воспроизводящего» феномены городской жизни, создающего их образы. Я утверждаю, что пространственный опыт современной социальной жизни формируется за счет сложного взаимодействия архитектурных объектов и городских территорий, социальных практик и медийной «обратной связи». Современный город – это медийно-архитектурный комплекс (media-architecture complex), возникающий в результате распространения пространственных медийных платформ и создания гибридных пространственных ансамблей. Хотя этот процесс начался одновременно с возникновением «технических» образов в контексте «модернизации» городов в середине XIX века или даже раньше, его последствия в полной мере выявляются лишь с развитием цифровых сетей. В этом смысле понятие «медийный город» призвано подчеркнуть роль медийных технологий в динамичном процессе производства современного городского пространства, в духе тезиса Лефевра о связи чувства и сознания с пространством (Lefebvre 1991).
Хотя существуют более устоявшиеся формулировки, например «информационный город» или «цифровой город», я намеренно выбрал понятие «медийный город» – по трем связанным между собой причинам. Во-первых, необходимо признать, что медийное производство городского пространства имеет довольно долгую историю и нам следует рассматривать не только возможности современных информационно-коммуникационных технологий. Иными словами, медийный город начал формироваться уже давно и в процессе развития прошел несколько этапов. В частности, разные формы современного городского пространства артикулировались через конкретные медийные платформы. С середины XIX века это была фотография, с начала XX столетия – кинематограф, а с недавнего времени – электронные и цифровые медиа. Конечно, речь не идет о линейной последовательности, где один формат попросту сменяет другой. Тем не менее разделение на эти вехи помогает определить важнейшие преобразования, влияющие на социальное производство городского пространства. Во-вторых, трансформация существования в пространстве интересует меня больше, чем экономические силы, влияющие на городское устройство через характер корпоративных структур и состав трудовых ресурсов (об этом пишут такие авторы, как Кастельс, Харви и Сассен). Поэтому я считаю целесообразным воспринимать медиа как среду, как это понимает Маклюэн, и рассматривать город как «посредника» в духе Киттлера (Kittler 1996). В своем исследовании наибольшее внимание я уделял пространственно-временным социальным отношениям, рождающимся в рамках конкретного, характерного для современного города соединения технологий, архитектуры и формирующихся социальных связей. В-третьих, я хочу подчеркнуть усиливающуюся конвергенцию компьютерных и телекоммуникационных технологий с традиционными медиа, такими как фотография, кино и телевидение. Это слияние – которое, правда, происходит неравномерно – преобразует площадки и социальные функции медиа. Попутно благодаря ему возникают новые средства производства социального пространства и создаются новые формы общественной деятельности. И этот потенциал быстро превращается в неотъемлемый элемент городов XXI века.
