Лайма
Я расслабилась и старалась молча наблюдать за пятью парами, по кругу скользящими по танцклассу. Я видела их старание, желание сделать лучше, обогнать мастерством соперника, партнера, но главное – самого себя.
– Стас, держи спину! Не горбись, как старый дед! – крикнула я, и мой голос разнесся эхом по пустому залу.
Стас, как всегда растрепанный и в мятой футболке, прилежно выпрямился и даже поднял повыше подбородок.
Мысленно я улыбнулась.
– Настя, четче движения! Если вы танцуете вальс, это не значит, что можно спать в одном ботинке!
Девочка из другой пары, получившая замечание, будто снежок в лицо, тряхнула головой и стала двигаться бодрее.
Острой иглой, пробравшейся сквозь искреннюю наставническую любовь, меня под сердце уколола зависть.
Ведь и я когда-то была такой – мечтала о чемпионатах, победах, признании. Упивалась красотой и блеском своего рейтингового платья[1], стуком каблучков танцевальных туфель и ощущением неземного полета, когда кружилась так быстро, словно в самом деле могла взлететь.
И ничего другого было не надо – только музыка и танец. Это искрящееся чувство в груди, как если бы пайетки на платье стали моей кожей и щекотали душу, ловя свет ярких прожекторов и отбрасывая множество разноцветных бликов.
В танце всегда раскрывается душа, а ты чуточку лучше узнаешь самого себя. И это чувство – вечного самопознания, по чуть-чуть, по капельке – пьянит и вызывает сильное привыкание. Его нужно получать регулярно, как укол с жизнеобеспечивающим препаратом. И вы с партнером раз за разом беретесь за руки, дожидаетесь такта и делаете первый шаг. А дальше тело автоматически воспроизводит танец, сливаясь с музыкой, купаясь в ней, как в море.
Музыка кончилась, и дети замерли, поглядывая на меня, а я только сейчас поняла, что пропустила половину их танца, видя в одной из танцующих пар свою.
Я вдохнула поглубже и улыбнулась.
– Хорошо, – произнесла я и посмотрела наверх – глаза были на мокром месте, но я не хотела расплакаться при учениках.
Дети облегченно выдохнули. Я продолжила:
– Но, чтобы показать достойный уровень на Новогоднем балу, нельзя расслабляться. Всем вам еще есть куда расти, и если хотите стать чемпионами, то на каждой тренировке нужно выжимать из себя максимум. Танцевать так, словно у вас не будет другого шанса проявить свое умение. Поэтому сейчас я включу музыку, и мы повторим еще раз.
Я сделала шаг к ноутбуку и услышала у себя за спиной:
– Вам повезло с наставником, будущие чемпионы! Наш тренер не начинала занятий без лекции о том, что все мы бездари и что так, как мы, не танцуют даже на сельских свадьбах.
Я обернулась.
Даня стоял в дверях и улыбался.
Голубые глаза всегда выделяли его из толпы, заставляли вглядеться в миловидного темненького мальчика с тонкими чертами лица, а со временем – в высокого, гибкого парня с красивой осанкой, крепкими мышцами и заразительной улыбкой, как будто у него всегда все хорошо.
На Даниных темных, от природы вьющихся и – я точно знала – мягких на ощупь волосах таяли снежинки. Он раскрыл руки, и я, не думая, бросилась к нему, как раньше.
– Данька, – прошептала я ему в плечо, чувствуя уличный декабрьский холод от короткой красной куртки и его собственное, просачивающееся сквозь ткань тепло.
– Лаймыш! – выдохнул он мне в макушку, легко приподнял и закружил, как когда-то в нашей одной на двоих юности кружил меня в танце.
Я крепче схватилась за него, хотя могла бы не держаться совсем – Даня бы меня не уронил. Но казалось, стоит разжать руки – и он исчезнет, отправится обратно в прошлое, из которого так неожиданно вынырнул.
– Ну все, отпускай, – спустя несколько секунд, наконец, попросила я, понимая, что начинаю краснеть.
Даня не стал спорить, а поставил меня на пол и разжал руки. Я повернулась к детям.
– Так, – начала я, но тут же замолчала.
Ребята разглядывали Даню с таким удивлением и даже благоговением, словно перед ними появился сам Дед Мороз.
– Это же Даниил Литвинов, чемпион мира по спортивным бальным танцам! – прошептал Стас стоящему рядом Юре. Но прошептал так, что слышали абсолютно все, а Даня даже засмеялся.
– Да, – ответила я, понимая, что тренировка сорвана. – Это именно он.
Дети еще больше раскрыли глаза и рты, а Даня помахал им рукой. Я знала, что его хватит минуты на три, а потом он начнет гримасничать и балбесничать вместе с ребятней.
– Привет, ребята!
Дети недружно и вразнобой замахали ему в ответ.
– А можно с вами сфоткаться? – высказал единственную в ту минуту мысль во всех детских головах Стас.
– Если тренер разрешит, то запросто, – ответил Даня.
Все как по команде посмотрели на меня.
– У нас вообще-то тренировка, – сказала я, понимая, что все равно сегодня никто не будет тренироваться. – У вас десять минут. Потом мы повторяем танец.
Ребята лавиной бросились к своему кумиру, потом опомнились и побежали за телефонами.
Даня снял свою красную куртку и, не переставая смеяться, позировал и корчил гримасы, а в конце попросил:
– Лайм, а кто может сфоткать нас всех вместе?
– А ты видишь здесь кого-то ещё? – спросила я, протягивая руку за его телефоном.
– Я хотел, чтобы и ты с нами.
– Я и так с вами.
Я сделала несколько снимков – серьезных, полусерьезных и абсолютно шутливых, – потом скомандовала всем разойтись по местам и разбиться на пары.
– А может, вы тоже станцуете? – спросил неугомонный Стас.
Дети тут же поддержали его дружными взволнованными возгласами.
– Я-то не против. – Даня посмотрел на меня пристально, не сдерживая улыбку. – А ты?
На миг я задумалась, не согласиться ли, но тут же вспомнила ужасное разочарование, которое обрушивалось каждый раз, когда больная нога не слушалась и я, теряя равновесие, падала на руки партнера, окончательно загубив танец.
Сейчас Даня смотрел на меня с надеждой, но я хорошо помнила другой его взгляд – испуганный, отчаянный, с которым он раз за разом ловил меня, когда я больше не могла стоять на ногах.
Я покачала головой.
– Прости.
Даня понимающе кивнул.
– В другой раз, ребята, – ответил он.
– А вы что, еще придете? – оживились ребята.
– Конечно! Я приехал на несколько дней, так что, думаю, еще заскочу. – Даня снова улыбнулся, махнул им рукой и, наклонившись ко мне, негромко спросил: – Когда у вас заканчивается тренировка?
– Через полчаса.
– Подожду тебя внизу.
Я кивнула и вернулась к ученикам.
