Мне жаль всех, у кого нет такого замечательного имени – Астрид. Да, меня зовут Астрид. Я сама выбрала себе это имя, потому что, когда родилась, папа и мама не догадались меня так назвать.
Теперь у меня несколько отличных имён – Астрид Ева Мэри Ковач.
Звучит величественно. И мне подходит: величия мне не занимать, хоть ростом я ещё невелика. Почти самая маленькая в классе. Но ведь величие не в росте, главное, что у тебя внутри. Это я давно поняла.
Раньше меня звали просто – Ева Мэри Ковач. Но однажды вечером – дело было в рождественские каникулы, на крышах красиво лежал снег, в окнах уютно горели свечи – мама поднялась в нашу с Бланкой, моей сестрой, комнату с чашкой травяного чая и присела к нам на кровать.
– Хотите услышать про мою прабабушку, которая жила сто лет назад?
Если мама берётся что-то рассказывать, устраивайся поуютнее под одеялом и слушай. Потому что рассказывать она может долго-предолго.
– В ваших венах течёт вермландская кровь, – начала мама, – а не только венгерская. Бабушка моей мамы, Момма, жила в большом белом поместье у озера Фрюкен в Вермланде. Муж у неё был егерем. У них было пятеро детей. Много лет Момма вела хозяйство, следила за служанками и экономками, детьми, внуками и прочими родственниками, а также принимала детей-беженцев из Финляндии, где шла война. А егерь тем временем лишь пил пунш да крутил ус.
– Расскажи ещё! – попросила я.
– Момма была строгой, но благородной и справедливой. Волосы она собирала в высокую причёску. Чтобы её уложить, требовалась целая вечность, потому что волосы у неё были длинные – ниже пояса. Кстати, на поясе она носила связку ключей.
– Зачем? – спросила Бланка.
– Только она одна могла входить во все комнаты и закоулки, сараи и кладовки. Она была настоящий матриарх.
– А кто это – матриарх? – спросила я.
– Женщина, наделённая большой властью, она всегда сама всё решает.
Я попробовала слово на вкус. Оно мне понравилось. Я тоже люблю сама всё решать, по крайней мере в том, что касается меня.
Мама продолжала рассказывать о жизни в поместье. Момма воспитывала детей и следила, чтобы они делали уроки и ходили в школу, а тем временем егерь, в костюме с жилеткой и с часами в нагрудном кармане, обходил леса и поля. С ним была его верная собака Шайба. Впрочем, егерь часто делал перерывы и отдыхал в беседке, окружённой сиренью, пил кофе и пунш. Перед сном он надевал полосатую пижаму и специальную маску, чтобы усы не обвисли, и так спал всю ночь.
– А Момма, прежде чем отправиться отдыхать, проверяла расходные книги и планировала дела на следующий день. Потом запирала кладовку, чтобы никто не украл колбасу. И каждому в доме было ясно, кто всем заправляет.
– Совсем как ты, – сказала я.
Мама улыбнулась.
– А у тебя есть её фотография? – спросила Бланка.
– Да, – ответила мама. – Сейчас принесу.
Когда она вернулась, мы с Бланкой принялись рассматривать фотографию: статная женщина в красивом платье с кружевами и удивительной причёской строго смотрела на нас.
– Она что, всегда ходила в таком белом платье? – спросила я.
– Нет, обычно она надевала поверх передник.
– А какие у неё волосы! – восхитилась Бланка.
– На ночь Момма их распускала, и её дочка, моя бабушка, расчёсывала ей волосы гребнем не меньше ста раз.
– Наверное, на это уйма времени уходила! – сказала я.
– Момма любила порядок во всём, – ответила мама.
Она склонилась над нашими кроватями и подоткнула нам одеяла.
– На самом деле Момму звали Астрид, – сказала она.
– Но ведь и тебя тоже зовут Астрид! – удивилась я.
– Да, – кивнула мама. – И мою сестру, а твою тётю, зовут Астрид [1], и мою маму. Почти всех женщин в нашем роду звали Астрид.
– Только не меня, – сказала я, и мне сразу стало завидно.
– И не меня, – сказала Бланка.
Пусть Бланку не назвали Астрид, но у неё и без того три имени, так что она может быть довольна. Но у меня-то имён всего два: Ева и Мэри, и ещё фамилия – Ковач. Раньше я была этим вполне довольна, но после маминого рассказа поняла, что имя Астрид очень бы мне подошло.
Я так и видела её перед собой – эту Астрид-матриарха. Представляла, как она ходит в белом платье по своему поместью, всеми командует и всем управляет. Следит, чтобы обед подали вовремя, чтобы всегда были деньги на хозяйство и чтобы муженёк не спал в шезлонге на солнышке с непременным бокалом пунша.
Я села в постели, усталость как рукой сняло.
– Хочу, чтобы меня тоже звали Астрид! – потребовала я. – Ну почему вы до этого не додумались, когда я родилась?
– Но у тебя и так прекрасные имена, – удивилась мама. – Ева – это очень красиво!
– А у Бланки вон три имени! – сказала я. – И я хочу три! Хочу, чтобы меня звали Астрид Ева Мэри Ковач.
Бланка застонала – она так делает, если ей кажется, что я слишком упрямлюсь. А она так почти всегда считает.
– Сколько можно! – проворчала она сонно.
– Хочу, чтобы меня звали Астрид! – повторила я ещё более решительно. – Отныне зовите меня Астрид!
– Ева, ну что на тебя нашло! Спи-ка лучше, – сказала мама, обняла меня и поцеловала на ночь.
Но у меня сна не было ни в одном глазу. Я вспоминала всех Астрид у нас в роду. Взять, например, тётю Астрид, я её очень люблю. Она ездит в старом, допотопном автомобиле, носит весёленькие цветастые платья и завивает волосы специальными щипцами.
Или бабушку Астрид, которую я, к сожалению, никогда не видела, потому что она умерла очень молодой. На фотографии, что на мамином столе, она очень красивая.
Ясное дело, меня тоже должны звать Астрид!
Три недели я уговаривала маму и папу. Тётя Астрид сказала, что я должна убедить родителей, и я старалась изо всех сил, хотя Бланка говорит, что я просто ныла. Всякий раз, когда папа и мама были вечером в хорошем настроении, я заводила разговор о новом имени. А ещё когда помогала накрывать на стол.
И наконец они решились. Оставалось только заполнить бланк Налогового управления [2].
– Придётся подписать, – сдался папа.
– Хорошо ещё, что она выбрала Астрид, – вздохнула мама. – Могла ведь и чего похуже придумать!
– Вот именно! – сказала я. – Какую-нибудь Карамбу!
И вот теперь я Астрид. На веки вечные! Мне восемь лет, я живу с мамой и папой, Данте, Юлле и Бланкой на улице Ладугорд, 8, в жёлтом таунхаусе.
Давайте я расскажу вам о своей жизни.