Это был самый обыкновенный сентябрьский день. Небо было затянуто серыми тучами, а за окном шел мелкий дождик, монотонно стуча по карнизам. Мадам Дюпре, наша училка, так нудно что-то рассказывала, что мои глаза закрывались сами собой. Я подперла голову рукой, тщетно пытаясь отыскать удобное положение. Надо же – учебный год только начался, а мне уже хотелось, чтобы он поскорее закончился!
– Не спать, Мишель, не спать, – прошептала я сама себе, снова переменив положение и так сильно вцепившись в края парты, что свело пальцы.
Надо заметить, это меня немного взбодрило.
– Ты с кем болтаешь? – повернулся ко мне удивленный Андре – субъект, с которым я была вынуждена делить парту.
– Сама с собой, – ответила я.
Ну не с тобой же, – пронеслось в голове.
В слух я, конечно, не стала этого говорить, чтобы не портить и без того хлипкие отношения с соседом.
– Чудило, – фыркнул он.
– Кто бы говорил.
Андре считал меня странноватой, хотя сам в свои шестнадцать лет играл в игрушки. Более того, некоторые из них он таскал в школу и демонстрировал своему другу Пьеру. Мы с моей подругой Стефани часто над ним прикалывались. Точнее, мне-то было все равно, кто чем увлекается, но подруга уж очень любила его поддеть, а я с ней – за компанию.
– Это не игрушки, а коллекционные фигурки Марвел! – яро защищался Андре.
– Да-да, коллекционные фигурки, – протягивала в ответ Стефани, и мы обе над ним хихикали, глядя, как он заливается краской.
Но вообще, Андре не был плохим парнем и прикалывались мы над ним только в шутку. В долгу оставаться он не собирался, поэтому придумал для каждой из нас прозвища и, чтобы иной раз позлить, использовал их вместо наших имён. Стефани он называл «принцессой». Она и правда на неё походила: капризная, даже немного стервозная блондинка с длинными волнистыми волосами, которая любит наряжаться в красивые платья и летящие юбки, а ещё перфекционистка, спортсменка и отличница с качествами непревзойденного лидера. Надо ли говорить, что половина парней из класса была в неё влюблена?..
Меня же Андре прозвал «ведьмой», причём небезосновательно. Моя бабушка устроила в нашей квартире логово оккультиста, о чем знали все в школе. По будням она принимала посетителей и гадала за деньги, якобы задавая вопросы духам умерших. Конечно, с духами умерших бабушка общаться не умела, она просто была отличной актрисой, которую в своё время не взяли сниматься в кино. Вот только посетителям об этом знать было не обязательно. Я же сама занималась картами – не гадала, а показывала фокусы, что все равно причислило меня к роду нечисти. Прозвище «ведьма» подходило мне на сто процентов, и я даже испытывала к нему некий трепет: оно создало вокруг моей личности мистический ореол, из-за которого ребята в школе перестали меня доставать. Многие отчего-то всерьез решили, что я способна навести порчу или проклясть, а гранжевый стиль и выкрашенные в глубокий чёрный цвет волосы только укрепили мою репутацию прислужницы темных сил.
– Наполеон Бонапарт, после взятия Тулона, получил чин бригадного генерала… – рассказывала мадам Дюпре, и у меня вырвался зевок.
– Еще двадцать минут, – сказала я сама себе, – ты выдержишь.
– Заклинание читаешь, ведьма? – спросил Андре.
– Насылаю на тебя проклятие, – отозвалась я.
– Мишель Амбер и Андре Гастон, – раздался голос с учительского места, и все сидящие в классе повернули головы к нам. – Что такое интересное вы весь урок обсуждаете?
– Она болтает сама с собой и мешает мне слушать лекцию! – воскликнул Андре.
Я закатила глаза. Предатель. Мог бы и промолчать. В конце концов, болтала не я одна.
Берегись, Андре, может, когда-нибудь и нашлю на тебя проклятие!
– Ну, что я сделаю, если это единственный способ провести адекватную беседу, – попыталась защититься я.
Мадам Дюпре чуть поразмыслила, а потом вынесла вердикт:
– Оба вон из класса.
– Слава богу, – пробормотала я.
Этот ад закончился на целых двадцать минут раньше!
– Но я тут ни при чем! – воскликнул Андре, явно не согласный с таким развитием событий. – Это все она!
– Наверное, мне придётся поговорить с вашими родителями, мсье Гастон.
– Что?!
Андре ещё что-то упирался, усугубляя своё положение, а я уже собрала вещи и скользнула к выходу, махнув на прощание удивленной Стефани. Погулять у нас после школы все равно бы не получилось, потому что сегодня была среда, а по средам и пятницам Стефани сразу после занятий заказывала такси и ехала на тренировку по фитнесу.
Я спустилась на первый этаж и отправилась в гардероб за курткой. Наш лицей был очень старым, однако в нем был сделан первоклассный ремонт. Интерьеры были выдержаны в духе XVIII столетия – лепнина под потолком, ковровые дорожки на лестницах и разрисованные фресками стены. Когда-то давно это здание принадлежало церкви, но с того момента здесь уже десять раз все перестроили. Единственным напоминанием о ней осталась колокольня без колокола, где сейчас складировали ненужный хлам, который было жалко выбрасывать.
На самом деле, мне нравилось здесь учиться. Лицей был красивым, и пахло в нем приятно – совсем не так, как в коллеже1, где в стены въелся запах каши и детей. А ещё здесь вместо площадки был потрясающий сад с аллейками и фонтанами, в котором хорошо было погулять в перерыве между уроками. Весной и летом сад утопал в зелени и цветах, но сейчас уже все отцвело, а некоторые деревья даже успели обзавестись жёлтыми листьями.
Выйдя на улицу, я запахнула полы кожанки, потому что ветер оказался холодным. Мелкий дождик продолжал моросить; у меня не было зонта, но за сохранность своей причёски я не переживала – мои волосы были с рождения кудрявые и пышные, поэтому влага уже ничего не могла с ними сделать.
Жила я недалеко, но очень любила гулять пешком, поэтому иногда нарочно меняла маршрут и увеличивала дистанцию до дома. Сегодня, однако, гулять не было настроения, да и под дождем мокнуть не хотелось, поэтому я пошагала прямиком к дому. На пешеходной улице находилось много магазинчиков и кафешек. Я уловила запах гари и едва от него не чихнула – наверное, какая-то пекарня спалила тесто. Большого значения этому запаху я не придала и тотчас о нем забыла. Я уже подходила к двери дома, когда рядом с ухом что-то просвистело и на асфальт перед моими ногами с черт знает какой высоты упало нечто.
Только спустя какое-то время я поняла, что этим «нечто» был человек.
