В биологии есть понятия онтогенеза и филогенеза. По аналогии с ними в развитии каждой личности, в особенности личности творческой, можно различить культуру родовую и видовую (культурная традиция) и ту культуру, которую человек взрастил в себе сам, используя личный опыт, разум и врождённые свойства. «Пишите своё, о своём», – советовали такие поэты как Бунин и Рильке. Однако «приращение смысла», о котором так много говорят современные литераторы, достигается сочетанием традиции и личных находок. Традиция заложена уже в самом языке – и зачастую автор, порвавший с «литературностью», обращается к ещё более древним культурным пластам (В. Хлебников).
Ситуация эмиграции ведёт к некоторому отрыву от современности, язык эмигранта консервативнее, литературнее, парадоксальным образом менее склонен к заимствованиям из других языков. Волею судеб общее русскоязычное пространство распалось на множество очагов культуры – и каждый носитель языка в любой точке мира может считать себя хранителем такого очага.
Михаил Гиршовский уже больше 20 лет живёт и пишет вне России, в его поэзии, возможно, не отражены новейшие течения русской литературы – однако автор не является и эпигоном литературы прошлого. Его поэзия – какая-то своя, отдельная линия, «своя колея». Но и личное «древо смыслов» может тяготеть ко всеобщему, к универсуму и познанию его общих для всех законов, а может – к деталям, к «мелочам», к подробностям бытия. Поэзия М. Гиршовского – поэзия философская, поэзия больших тем и обобщений, но рождаться они могут из наблюдений, из впечатлений автора.
Время уходит, от вечности меня отрывая,
Взрывом чёрных с золотом пятен внутри головы.
На куриных ножках, на плавниках, на сваях
Памяти овраги, провалы и рвы.
В этих строках внутреннее зрение (фосфены перед глазами) соединяется с понятиями пространства, времени и вечности через память культуры (сказочный мотив избы на курьих ножках). Текст предельно сжат, провалы памяти соотнесены с провалами почвы, плавник – и непрочный строительный материал, и плавник рыбы (золотой рыбки или рыбы-кита)…
Мотив памяти как функции пространства отражён и в следующем тексте (отмечу также оригинальность описания следа самолёта – «белый луч»):
Звучит стрела
Или полет звенит
– Один и тот же звук.
В глубоком небе сна парит
Распятье крыл и рук.
Незваный чертик, самолет
Рисует белый луч,
Он тает вширь и не таит
В себе грозовых туч.
Дыханье коротко моё —
Не закруглить рассказ.
Дном синим небо сохранит
Пространство эха нас.
«Чёртик» и «чертить» соотносятся ещё в фольклоре – однако в стихотворении это «играет» (как и многое другое): ведь самолёт-чёртик не просто рисует луч – он ещё и сам похож на крест (распятье). Облачно-дымный след превращается в луч света, инфернальное создание – в носителя Благой вести.
Автор не чужд и модным веяниям, например, увлечению разноударной рифмой:
Годы кольцами летят,
Бильбоке мой бильбоке,
Мы играли в лебедят
На верёвочке.
Воплощая «дрожь мира шёпотом и вслух», поэзия Михаила Гиршовского, хоть и негромкая, очень монументальна – философская поэзия больших обобщений.
Людмила Казарян. Филолог, куратор Тартуского международного поэтического фестиваля им. В. А.Жуковского
Мерцание времени