О. Шведова
В «Нобелевской лекции» Иосифа Бродского есть такая фраза: «Роман или стихотворение – не монолог, но разговор писателя с читателем – разговор, повторяю, крайне частный, исключающий всех остальных…». Но, мне думается, далеко не каждое литературное произведение даёт повод сделать подобный вывод.
Книга Ю. Денисова состоит из трёх частей: «Чистая экзистенция», «Лабиринты Эроса» и «Мерцающие смыслы» (название последней части послужило заглавием для всего издания). Этот сборник рассказов и литературных миниатюр – диалог автора с читателем, но такой искренний, доверительно-исповедальный и настолько затрагивающий самые потаённые и интимные переживания автора, что может быть сравним и с внутренним монологом. И все же рассказчик, несомненно, обращается к своему неведомому слушателю-читателю, который «услышит» его голос, возможно, узнает самого себя в том или ином персонаже, «отзовётся» сердцем на боль и радость, так незаметно сменяющие одна другую, и в итоге – задумается о превратностях пути человеческой души в этом мире.
Не только глубоко личные привязанности, но иногда и встречи с вовсе чужими людьми навсегда оседают на дне памяти, оставаясь там дорогим и бесценным или, напротив, тяжёлым и неприятным грузом. Книгу Юрия Денисова можно по праву назвать автобиографической: и в рассказах и в художественных миниатюрах читатель сразу почувствует, что с ним делятся выстраданными мыслями, воспоминаниями и откровениями. Даже когда речь идет о малознакомых, невзначай встреченных на улице, как, например, в рассказе «Отец и сын», трудно не уловить личностный подтекст. Именно тема родственной привязанности и любви между разными поколениями в семье – одна из самых ярких и убедительных в этой книге.
Называя первую часть «Чистая экзистенция», Ю. Денисов словно «ориентирует» своего читателя, невольно убеждая в каждом рассказе, что, на первый взгляд, малозначащие, бытийственные эпизоды и коллизии неизбежно ложатся в основу всего нашего земного существования. Напротив, в «Лабиринтах Эроса» сюжетная канва приобретает важное значение. В этой части книги читатель столкнётся с иным постижением реальности, обусловленным яркими, эмоциональными «взлётами». Иногда они длятся мгновения (как в «Прощальном звонке»), а порой вырываются из повседневности на месяцы и годы («В промёрзлой будке» и «… Не знаю что»). Та же беспредельная обнажённость души, та же доверительная интонация окрашивает эти небольшие рассказы, вызывая сопереживание тем персонажам, за которыми угадывается автор. И ещё один удивительный вывод я сделала, прочитав этот цикл: как не предсказуемы наши эмоции и чувства, как многое в нашем восприятии может изменить время (пусть даже на считанные часы или минуты), превращая события жизни из чего-то несущественного для нас в драгоценное и незабываемое («Снимок из пятидесятых»). В рассказах Ю. Денисова время, словно через сито, просеивает всё наносное, оставляя памятное. Уже в этой части книги, посвящённой любовным и эротическим темам, «прорастает» через реалистическое восприятие инобытие. Но не как нечто, противостоящее жизни, а как что-то абсолютно необъяснимое, фантасмагоричное и в то же время зримо явленное. Подобные «вторжения» в реальность ставят в тупик и самого автора. Так в новелле «Упущенный взгляд» происходит художественное чудо: происходящее наяву «сращивается» с явлением, неподдающимся рациональному взгляду на вещи. И это бесшовное соединение несоединимого обращает нас, читателей, к названию всего сборника «Мерцающие смыслы». Понимание, с точки зрения логики, того или иного события представляется туманно-призрачным, и мы вместе с писателем можем лишь «угадывать» его предназначение.
А подлинное «мерцание» смыслов-значений проявится в сновидческих литературных миниатюрах третьей части книги. Стилистика и эстетика этих коротких зарисовок, снов-призраков весьма отличимы от ясно выраженных «смыслов» «Чистой экзистенции». Неудивительно! Мы вторгаемся в совсем иную область нашего сознания: в мир снов, где контроль разума, образования и опыта ничего не значат. И автор смело и решительно стремится уловить сюжеты и фантомы собственного подсознания. А оно беспощадно – незаметные в обычном бодрствовании страхи, страдания, загнанные куда-то вглубь души и дорогие, покинувшие посюсторонний мир родные – завладевает и властвует человеком во сне. Проснувшись, он всё ещё находится под острым впечатлением пережитого и поверяет нам свои раздумья, пытаясь осознать то вспыхивающие, то вновь затухающие «смыслы» того, что таится в глубинах человеческого «я» Юрия Денисова.
От автора
Собранная под этим переплетом проза была написана в разные годы, начиная с 1970-х по 2012 г. включительно. Иногда я возвращался к уже сочиненному через десять, а то и тридцать лет с тем, чтобы основательно его переделать. Все свои собственные работы, да и многие переводы я писал и пишу только по внутреннему побуждению и в очень небольших объёмах. Однако, что значит, небольшой объём? В моем случае это и короткий рассказ в 5 или 10 страниц, и миниатюры, порой в несколько строк. В основу моей прозы легли житейские наблюдения, мой личный опыт и мои сновидения. Писал я как от первого, так и от третьего лица. Наверное, по причине такого разнообразия сначала мне представлялось затруднительным упорядочить мое литературное «хозяйство».
Но когда я перечитал мою малоформатную прозу, меня осенило: как школьников собирают в кружки по интересам, так и мои сочинения можно распределить по трём волнующим меня и, надеюсь, не только меня, темам – это бытие и его утрата, это дисгармонии эротической любви и, наконец, странные преломления дневной жизни в ночных сновидениях.
Теперь немного подробнее о трёх разделах книги.
В первом под названием «Чистая экзистенция» нет внешней интриги и сюжеты предельно просты. Ведь «бытие бессобытийно», как гениально заметила Марина Цветаева. В этом разделе речь идет об ощущении и душевном состоянии, которые, по моим наблюдениям, дано испытать не очень-то многим людям, да и то в редкие минуты, в особых ситуациях, все реже встречающихся в современной действительности. Речь идет об ощущении бытия, способном пробудить в человеке в одном случае эмоцию, близкую к райскому покою, а в другом случае – ужас абсолютной пустоты. В этом разделе значительное место занимает тема смерти. В наше время, как правило, размышляют о смерти только те, кого насильственно приближает к ней какая-нибудь жуткая болезнь. Хочу подчеркнуть: для меня принципиально важно назвать смерть – смертью, а не широко распространенным среди интеллигенции успокоительно бесцветным эвфемизмом «уход». Для меня тема смерти неотделима от темы родственной любви к дорогим людям, с которыми Костлявая разлучает нас навсегда. Такая любовь бывает не менее глубокой и сильной, чем любовь половая.
