Моя любовь меня покинула…
Моя любовь меня покинула ‒
Казалось, замерла душа.
Оставил он, и независимо,
Без разрешения оставила и жизнь меня.
Не стала той, что утром просыпалась ‒
С любимой мыслью: как прекрасно, что живём;
Что утро вместе рядом начинается,
Рассвет, закат, а мы? Мы в нашем мире с ним вдвоём.
Теперь горят огнём воспоминания,
Предательством внутри всё полыхает и свербит.
Глаза закрыть боишься сразу ‒ прошлое
Неумолимо и без надобности бьёт.
Удар под дых, по голове, по самолюбию.
Одна пощёчина, другая ‒ в спину нож.
Как больно! Сколько нужно мучиться,
Чтоб раз и навсегда усвоить ‒ больше не придёшь.
Что все удары эти продолжаются, пока ты помнишь
И пока ты с ним живёшь.
Ему неважно ‒ он-то улыбается.
Он счастлив. Не в его судьбе удары и холодный нож.
Ты битая. Уже довольно ‒ кончено,
Твердишь сама себе: «Забыть, оставить, надо отпустить».
А голос внутренний кричит пронзительно:
«Давай уйдём из жизни, ну зачем нам дальше жить…
Ты без него другая, будто мерзкая.
Озлобилась и постарела ‒ посмотри!
Осунулась и стала некрасивая,
Нет радости, тепла и света изнутри.
Кому нужна вот эта ‒ непонятная, не женщина, а баба?
Как? Зачем тебя любить?
Скажи, сама себе-то нравишься?
Не удивительно, что, растоптав, он молча и без слов свалил!»
Ты прав, мой голос, ‒ это правильно!
Принять решение и от такой, как я, уйти.
Вопросы, боль, непонимание ‒
За что? Зачем? И как же дальше с этим жить?
Ну, кто ты после всего этого?
Свой? Тот, что понимает, выдержать должны.
Или чужой, что, просто независимо
Попользовавшись, с трусостью бежит.
Пусть сгинет та, что эти чувства помнила.
Пусть встанет та, что может не любить.
Она сильна и успокоена ‒ в холодном разуме,
Как птица феникс, восстала и смогла ожить.
Терзаний нет, обиды, боли кончены ‒
Вздохнула, встрепенулась и теперь творит.
Спасибо, жизнь, не просто я освоилась. Запомнила.
Судьбой не всем дано с любимым быть!
Моя подруга умерла несколько лет назад. Ей было за шестьдесят, звали её Таисия, и к ней всегда шли люди. Она лечила молитвами, иногда гадала, выливая воск в тарелку с водой, но главное было не это. Таисия умела слушать и имела особый талант разбивать «любовные треугольники», причём делала она это без тени упрёка и осуждения.
Я в то время сама была углом такого «треугольника» и пыталась решить главный вопрос: можно ли простить мужу измену и быть после этого счастливой? Провокативная психология тогда ещё не стала моей профессией, и я просто удовлетворяла свой интерес, слушая Таисины рассказы и не переставая удивляться хитросплетениям чужих судеб.
Мы пили чай на веранде: она любила с травами, а я ‒ только чёрный, без запахов и вкусов. Таисия очень хорошо это знала и всегда заваривала мне крепкий цейлонский. Помню одну историю – классический «любовный треугольник», участников которого давно нет в живых, так что я не нарушу ничьей приватности, пересказав её сейчас.
Однажды к Таисии пришла женщина в слезах и страшном смятении и умоляла помочь ей, как она выразилась, «спасти свою душу». От волнения она обращалась к моей подруге то на «ты», то на «вы» и всё повторяла, что уничтожила и свою жизнь, и жизнь своего мужа.
‒ Я любила, я так его любила, ‒ рыдала она и потом вдруг сказала: «Я перестала быть счастливой. Даже в прошлом».
Они поженились, когда ей было 18, а ему ‒ 22, и прожили вместе тридцать лет. «Сейчас у меня к нему нет никаких чувств. Да, благодарю его за дочь. Но… Но ненавижу так, что даже мёртвому желаю гореть в аду ‒ в наказание за всё, что я испытала. Ведь я ни в чём не виновата, так почему же мне так плохо? ‒ гостья смахивала злые слёзы.
Моя подруга обычно мало говорила, лишь терпеливо выслушивала эмоциональные тирады тех, кто приходил к ней за помощью. В тот раз она отметила про себя, что женщина противоречит сама себе: уверяет в отсутствии чувств, а сама при этом испытывает ненависть, настолько сильную, что при воспоминании о муже её буквально начинает трясти. И ещё, как позже призналась мне Таисия, её гостья выглядела намного старше своих лет ‒ моя подруга сначала даже подумала, что они ровесницы.
‒ Много лет назад у моего мужа была любовница. Похоже, что он действительно её любил. По-настоящему любил, понимаете? ‒ женщина закрыла лицо руками. – Какая же я была дура. Просто идиотка: шестнадцать лет обмана! Половину своей жизни я жила в бесконечном вранье.
Таисия кивнула и подумала: «Очередной «треугольник», в котором нет счастливых душ». Она слышала много таких историй: одни не знали, что у мужа есть другая, другие просто не хотели знать. Бывало, наоборот, приходили мужчины и спрашивали, кого выбрать: жену, которая перестала быть похожей на женщину, или любовницу, что сейчас выглядит как королева, но неизвестно, в кого превратится потом.
‒ Когда я узнала о любовнице, то сделала всё, чтобы они расстались, ‒ продолжала между тем та женщина. ‒ А спустя шестнадцать лет мой муж попал в серьёзную аварию. Он лежал в реанимации и практически не подавал признаков жизни, только иногда, в забытьи, произносил имя: «Катюша» ‒ так зовут нашу дочь. Надо сказать, что после того, как оборвалась его связь с «той женщиной», муж очень сблизился c дочерью: проводил с ней всё свободное время, на руках носил, баловал. Я порой даже ревновала.
Дочь давно выросла, вышла замуж и жила в другом городе. Я заставила её бросить всё и прилететь. Целую неделю мы с Катюшей по очереди дежурили у его кровати. Когда он шептал её имя, она подходила, брала его за руку, говорила, целовала. Только он не реагировал.
Так прошло много дней изнурительного ожидания. Мы обе совершенно выдохлись. В конце концов я отпустила дочь домой, ведь её присутствие всё равно не помогало. Состояние мужа было стабильно тяжёлым.
И вот в один из вечеров я спустилась поужинать, а вернувшись, застала у постели мужа дежурную медсестру. Он опять что-то шептал и даже, казалось, чуть заметно качал головой, а медсестра пристально за ним наблюдала. Затем она повернулась ко мне и спросила:
