“В действительности всё не так, как на самом деле…”
Станислав Ежи Лец
“…настоящая Венера Милосская: она также чрезвычайно стара, у неё также нет зубов, и на жёлтой поверхности её тела имеется несколько белых пятен”
Генрих Гейне
Коровы пускаются в споры о Канте,
Обоз за рекою ревёт.
Козёл говорит о своём новом банте,
Конь Веня романсы поёт.
Журавль одинокий, склонившись над лужей,
Шепча, зрит круги на воде.
Буддист-козодой, чтоб не сделалось хуже,
Толкует сове о звезде.
"Звезда, что над нами, зовётся Балдоха,
Так трактор вчера говорил"
Сова повторяет: "Ой плохо, ой плохо!
Я слышала, трактор запил"
Над гомоном этим царит в чёрном небе
Луна, что хладна и бледна.
И солнцу глаголет: "Ах, милый мой ребе!
Какая внизу тишина!"
Я диск поставлю, к раковине ухом
Прильну, услышу голос спиц.
Над городом ворчливым потным духом
Висит дежурный разговор синиц.
А музыка, уставшая сирена,
Ползёт по стенке раковины вдаль.
На пиве уж давно осела пена,
Я из неё хотел пошить супруге шаль.
Раздавленные скрипки саксофона
Насилуют простуженный рояль,
И через рупор друга-граммофона
Я слышу их совместную печаль.
Я в музыке ищу кисель и печень,
Ищу китовый жир и трёх своих ослов,
При музыке бываю я беспечен,
При музыке совсем не нужно слов.
Брут, Кассий и Иуда
Приобрели верблюда,
Чтоб ездить по столицам,
По разным заграницам.
Но бактриан их Виктор,
Был в прошлом йельский ктитор
И клирик вдохновенный…
Обман обыкновенный
Не поощрял он, бука.
Христос, какая мука
Была с верблюдом тем!
Когда не стало тем,
Для разговоров скучных
О совести, докучных
И вечных об обмане
Дискуссий, в местной ванне
Утоплен Виктор был,
Чтоб больше он не выл
О совести, о чести,
О пользе кровной мести,
Значеньи поцелуев,
Ножей, законов, буев…
Остались без верблюда
Брут, Кассий и Иуда.
Стёкла бьют. Хромой восход,
Путь отмерив светом,
Сосчитает свой расход
И придёт с приветом.
Нам помашет он клюкой,
Запоёт по-птичьи,
Был восход простой хромой,
А теперь он нищий:
Все монетки он раздал,
Поступил не мудро,
Чтобы кто-нибудь сказал:
"Папа, с добрым утром!"
