Отец мой был лекарем в северной части нашего отечества. Он вдовцом вышел в отставку несколько лет тому назад из королевского флота; у него была небольшая практика в родной деревушке. Когда мне минуло семь лет, он посылал меня разносить лекарства к его больным. Я был очень живой мальчик и иногда забавлялся тем, что во время моих странствований перемешивал содержимое в различных стклянках. Хотя я не имел причины сомневаться, что в общем этот способ лечения приносил пользу, тем не менее, когда после примеси крепкой меркурияльной воды к мокротогонному средству, предписанному нашему пастору, он умер, отец решил лишить меня моей должности и отправить в школу.
Школьный учитель Груббинс был тиран, и в скором времени я с своим непокорным и упрямым характером восстал против него. Я начал составлять план мщения. В этом помог мне Том Свафль, школьный товарищ. Как-то Том предложил:
– Взорвем его. – Я достал два фунта пороху.
– Нет, слишком шумно, – возразил я.
Том с минуту помолчал и снова сказал:
– Помнишь, как ты успокоил пастора, Пильс? Не можешь ли ты дать что-нибудь Груббинсу, чтобы его раздуло? Э?
Искра вдохновения осенила меня. Я отправился к деревенскому аптекарю. Он знал меня; я часто покупал у него купорос и наливал в чернильницу Груббинса, чтобы портить его перья и прожигать фалды его сюртука, о которые он всегда вытирал их. Я смело спросил у него унцию хлороформу. Молодой аптекарь подмигнул мне и подал бутылочку.
У Груббинса была привычка накидывать на лицо носовой платок, ложиться на спинку кресла и немного соснуть во время рекреации. Улучив удобную минуту, когда он задремал, мне удалось сдернуть с его лица платок и заменить его моим, пропитанным хлороформом. Через несколько минут он впал в бесчувственное состояние. Тогда я и Том поспешно обрили ему голову, бороду, брови, намазали лицо смесью купороса со жженою пробкою и убежали. На другой день произошла страшная суматоха и скандал. Отец всегда извинял меня, говоря, что Груббинс постоянно пьян, – но почему-то все-таки нашел удобным рано определить меня в королевский флот.
* * *
Официальным письмом за печатью адмиралтейства извещали отца, что безотлагательно ожидают меня на корабле Бельхер королевского флота капитана Больтропа, находившегося в Портсмуте. Через несколько дней я явился к высокому с суровым лицом господину, медленно ходившему взад и вперед по защищенной от ветра стороне палубы. Когда я дотронулся рукою до фуражки, он сурово посмотрел на меня.
– Хорошо! Еще молокосос. Вся служба пойдет к черту. Дети вместо взрослых, и баре – там, где нужно дело делать… – Помощник шкипера, передайте приказание м-ру Чику.
Появился м-р Чик, прикладывая руку к фуражке.
– Представьте м-ра Бриги молодым людям. Стойте! Где м-р Свизль?
– На верху мачты, сэр.
– Где м-р Ланкей?
– На верху мачты, сэр.
– М-р Бриггс?
– Тоже на верху мачты, сэр.
– А остальные молодые господа, – заорал рассерженный капитан.
– Все на верху мачты, сор.
– А! – сказал Больтроп, сердито улыбаясь, – при таких обстоятельствах, м-р Бризи, вам тоже лучше идти на верх мачты.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
