…Лягушонок скакал по чистеньким, опрятно отмытым морем и отороченным соляными разводами камушкам у берега, плюхнулся в воду. Его все еще можно было увидеть – вода была светлой, пахла водорослями… Его то и дело откидывало прибоем, он, беспорядочно шебурша лапками, карабкался по гребню волны вверх, чтобы перевалить через нее и нырнуть в спокойную воду… Оттуда вдруг высунулись две плоские морды с выпуклыми глазами. Когда волна спадала, лягушонок, быстро барахтаясь, пытался подплыть к ним, но тут уже следующая волна накатывала, накрывая его…
Саша проснулся, по привычке подняв затекшие руки ко лбу и закрыв обе его половинки, так необыкновенно разделенные небольшим желобком. «Бабушка говорила, что такие желобки есть у водяных – это повышало… как ее… омываемость во время того, как он шнырял по своему болоту». Мальчик глянул в сторону желтовато-белеющего окна, облупившегося от старости, – на улице темно. Саша прислушался, потерев ладошками покрасневшие ото сна уши. «В комнате дедушки с бабушкой все тихо – не вставали пока. И хорошо… Можно належаться всласть. И не надо делать эту гимнастику, умываться, садиться есть…» По стене табуном маленьких лошадок проскакали отсветы от фар какой-то машины, мелькнувшей во дворе. «А зачем им куда-то скакать, интересно? А еще… Почему в такую рань едет кто-то по дороге? Наверное, в магазин». Эта версия устроила Сашу, хотя на мгновение мелькнула другая – вечером дедушка обещал показать ему фильм про каких-то охотников. Саша, вспоминая, сел ровно, хмуря брови. Они не хотели хмуриться. Он пальцами помог им скрутиться и насупиться, сложил руки на груди и стал в раздумье смотреть на свои ноги. «Да, охотников. Может, тот, который ехал в машине, тоже охотник? А на кого? Интересно…» Сон вновь подкрадывался к мальчику, и светлые синие глаза закрылись, голова упала на подушку…
Утром все собрались за столом. Аделаида Лазоревна, бабушка Саши, стояла у газовой плитки, сверкавшей потрескавшейся глазурью на боках, и готовила пшенную кашу. Саша в теплых колготах сидел за столом на табурете и болтал растянутыми и стоптанными носками. Он наблюдал за бабушкой, ее отточившимися в течение лет движениями – взять ковш, молоко, крупу, вымыть, насыпать, поставить, налить… «А она все же не робот. Вон как смотрит на улицу – веселая и живая… Но дела делает, как дедушкина машинка для бритья – вжик-вжик, и готово! Интересно…» Бабушка повернулась к нему боком, и он смог рассмотреть ее всю – мощного, широкого телосложения старушка с седым редким пучком на затылке, чуть сгорбленной спиной и добрым, мягким и рыхлым, как гриб, лицом… Она кинула на него взгляд, вкрадчиво сказав:
