– Сейчас, вот сейчас, – сказал Ратников. – Ты на экран гляди.
А чего тут рассматривать? Залитое солнцем зелёное поле с белым мячом в середине. Футбол как футбол.
– Террористы среди болельщиков?
– Ошибаешься, – улыбнулся Белый.
– Прячутся под трибунами?
– Да нет же, давно ускользнули. Но сюрприз приготовили.
И в ту же секунду мяч вспыхнул. Сверкнул шаровой молнией, та обернулась раскалённой звездой – и вот распухает пышущий адским пламенем шар.
Небосклон качнулся в одну сторону, в другую, но устоял.
Вместо трибун торчат тлеющие остовы. Сто тысяч человек исчезли. Первые ряды испарились, прочие обратились в скелеты.
Именно тогда в голове возник образ джинна. Ядерный джинн – его призрак многие годы преследовал меня.
От леденящего душу воя кости рассыпаются в прах.
Голодный джинн втягивает всё, до чего может дотянуться. Громадное дымное пятно обратилось в лиловую поганку. Набухшую тёмной тяжестью шляпку ветер сносит в сторону.
В центре мёртвого стадиона зияет воронка с багровыми краями: памятник лучшим в мире командам.
Но почему стадион? А, скажем, не штаб-квартира Организации Объединённых Наций? Или «Аквариум»[1]?
А вот и высотка Секретариата ООН. Оказалось, злой дух прятался внутри – и вырвался снопами ярчайшего пламени; джинн осклабился – отражение смертельного оскала режет здание пополам.
Демон хмурится, уста его смыкаются; верхняя часть дома, едва приподнявшись над раскалённой расщелиной, опускается – небоскрёб складывается в груду обломков. Земля сотрясается, гигантский столб осколков, пыли и дыма взлетает вверх.
Но что-то не так… Где же грохот и рёв? Вместо них – музыка, стремительная и влекущая. И удивительно знакомая.
И вновь картина меняется: на экране «Аквариум». На сей раз белый карлик вспыхивает поодаль от цели. «Стекляшка» бьёт в глаза ослепительным блеском. Через миг сияние тускнеет, а секунду спустя на здание обрушивается удар. Свирепый таран разносит «Аквариум» на куски; огромный дом лопается, как воздушный шарик.
Джинн вздымается, раздуваясь от хохота.
Взрывная волна несётся ураганом, дыбом встаёт обожжённая земля. Злой дух крушит стены. Люди бегут, но демон сметает их могучей дланью, словно крошки со стола.
К огненному шару в небесную высь взмывает багровый столб, шар плющится в светящийся купол и, остывая, образует чёрное дымовое кольцо. И вот над землёй, сверкая огненными сполохами, разбухает чудовищный череп.
Джинн склоняет голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. Ещё немного, и вослед атомному меркнет солнечный свет.
А что же звуки? Рёв стихает, и звучит властный голос:
– Ядерный террор вышел из-под контроля…
– Щупальца международного терроризма…
– Вырвать с корнем ядовитое жало…
Зажёгся свет, и я вернулся в привычный мир настоящего. В первый сектор Академии Метанаук.
Ратников и в костюме смотрится нордическим суперменом: широченные плечи, загорелое лицо, ослепительно белые волосы.
– И как?
– Круто. Но есть неточности, я про скелеты. Взрывная волна…
– Костя, очнись, это же фильм.
– Конечно. Музыкальная дорожка – гениально. И мелодия знакомая…
– Оценил? Моя идея, – Белый довольно улыбнулся. – Это Брамс. А знаешь, где ты мог слышать? Боевик «Без лица», трек.
– Точно. А почему сперва стадион?
– Ну как же? Олимпиада, финал, и вдруг – ничего: ни мира, ни футбола. Плевок в лицо нашей цивилизации. Объекты выбирал Тавровский. Точнее, шеф пытался угадать их выбор. Кстати, он ждёт нас, – Ратников замялся, – если ты готов. Ты готов?
– Ещё бы.
– Прошу, – он распахнул холодильник, а я разинул рот.
Глава 2
Предложение, от которого нельзя отказаться
Оказалось, холодильник маскировал проход в соседний кабинет. Хозяин ждал нас: невысокий, худощавый, с седоватой шевелюрой и чёрными сросшимися бровями. Он протянул мне руку:
– Леон Альбертович. Присаживайтесь, – смутно знакомые бархатные нотки в голосе.
– Толя, – взгляд шефа упёрся в Белого, – что-то у нас наука не торопится?
– Думаю, своё начальство задерживает.
Раздался мелодичный сигнал, в стене открылся проём и…
Я вскочил, губы сами расползлись в улыбку: Сергей, бывший наставник из пятого сектора. Его стремительный взгляд – а, понятно, сейчас горячие приветствия неуместны.
Ратников кивнул Сергею, тот слегка поклонился в ответ.
– Сначала решим один вопрос, – сказал Тавровский. – У нас новый человек, без допуска. И за вами долг, Саша, не забыли? – я опешил от столь доверительного обращения.
– Десять миллиардов, я помню.
– И ещё. У вас пропал дар сочинителя. С чего бы это?
– Так вот как это делается!
– Только так. А теперь к делу. Мы предлагаем вам участие в закрытом проекте. Речь идёт о спасении человечества.
