Полина Ардашова - Мимесис

Спустился дождь из облачной пустыни,

Играя вальс на огненном Кремле.

Ты песней недоплаканной застынешь,

Как отраженье неба на земле.

2017

В тихом ли омуте черти заводятся?

В громких ли правда словах?

Нам же с тобой выбирать не приходится,

Только на первых порах.

Что-то бормочет свое человечество,

Но это все ни о чем.

Я полюбил тебя, первая встречная.

Сядь, давай вместе споем.

Слышишь, за городом трубы пускаются

Дымом в отцветшую синь?

Здесь давно кончилась лесоповалица –

Стала гранитная стынь.

Ты ли намеренно мечешься в проруби,

Пробуешь тонкость на лед?

В городе вымерли белые голуби,

Видишь засохший помет.

Да не грусти, ведь бывало и горестней,

Слушай волынку из труб.

Давят машинные новые скорости

Лошади старой на круп.

Что же стесняешься? Тихая, млечная,

Взглядам моим нипочем.

Я разлюбил тебя, первая встречная,

Встань, давай дальше пойдем.

2017

Растянувшись по безвестию дорог,

На просторах диких, неисхоженных,

От меня ушел ты на восток.

Или я ушла на запад – тоже может быть.

И не скажем больше: «Ты да я»,

Не признаемся случайно в глухо спрятанном.

Развернулась родина моя

На степи огромной, неогляданной.

Нас зовет немыслимая даль,

Где знакомое чужим случайно кажется.

Я тебя теряю. Очень жаль,

Только судьбы наши не увяжутся.

2017

Запах осенний гуляет по городу,

Холод текучий заполнил горячее.

Скинул желтеющий клен свою бороду,

Дрогнет в тумане береза незрячая.

Я пробираюсь по сумрачным улицам,

Город сегодня – вчерашняя станица.

Столб облетевший уныло сутулится,

Провод на ветке бессильно качается.

Тихо темнеет. Находит уныние.

Воздух становится жидким и колющим.

Осень! Твои лишь глаза густо-синие

Здесь я могу посчитать чем-то стоящим.

Снарядный голод* –это голод на поражение,

По телу прокатывается топливная усталость.

От пуль пролетающих болью скользящее жжение –

Но нам все равно, ведь немного совсем осталось.

Ведь все равно мы разобьемся, как стекла оконные,

С треском взлетая под силой ударной войны.

Мы, безнадежно больные, немного сонные,

Воюем с тенями где-то на кромке страны.

Наши ноги, объятые сталью, одетые пламенем,

Шагают, идут, спотыкаются в газовом сне.

Мы гордимся беспочвенно старым и порванным знаменем,

В котором осталась мечта о прошедшей весне.

Наши головы лягут на землю, пробитые пулями,

Наше тело останется жить, раз не стихнет борьба.

В мире другом мы, возможно, и отдохнули бы,

Только в порох уйдет безнадежная наша мольба.

Мы продолжим брести неуверенно, падать и пятиться,

И на наших губах заострится животный оскал.

Пусть над нами взметнется сто раз судьбоносная палица,

Нам уже не так страшно – ведь каждый под ней пропадал.

Мы молились богам, замирая и падая где-то,

Истязая себя и надеясь на чертову прыть.

Мы вгрызались зубами в несчастный осколок планеты,

Забывая о разнице между «дожить» и «убить».

*Стихотворение посвящено Первой мировой войне. Снарядный голод – это кризис 1915 года, вызванный непредвиденным сокращением артиллерийских запасов на фронтах Первой мировой.

В стихотворении я пытаюсь осмыслить состояние молодого человека, столкнувшегося с ужасами войны. Представителя того поколения, которое впоследствии назовут «потерянным».

2017

Тихий питерский дворик замкнулся, как маленький склеп,

По сырой штукатурке стекала дождливая слякоть.

Серость мир заполняла, как все говорят, стэп бай стэп.