Сколько себя помню, никогда не страдала чувством зависти, разве что белой, доброй. Мои друзья не боялись делиться со мной радостью, так как знали, что я буду искренне счастлива за них. Наверное, если бы я выросла в счастливой семье, с настоящим детством, мир никогда бы не увидел эту книгу. Сложно сказать, как на небесах идет отбор: кому родители, кому детдом, а кому хоронить так рано, что не успеваешь почувствовать семейную радость.
Брак папы с мамой вряд ли можно было назвать счастливым. Большая разница в возрасте (18лет). Папик, с бурной молодостью, одним неудачным браком за плечами и хронической, пагубной зависимостью от алкоголя и никотина, всегда считал, что сделал маме большое одолжение, женившись на ней. Потому как у юной девушки, приехавшей из Западной Украины на практику в столицу, задержаться здесь не было шансов. Они были такими разными…
Я мало ее помню, мне не было шести, когда болезнь впервые дала о себе знать. Этот день четкой картинкой отпечатался в памяти, хотя хотелось бы забыть.
Было время ужина, мы с братом сидели за столом в ожидании, пока мама положит в борщ сметану. Потянувшись к холодильнику, она застыла, было видно, как все тело натянулось, как струна, и лишь глаза остались живыми. Что было в тех глазах… Мне никогда не забыть тот взгляд. Мама упала, ударившись головой об пол, ее тело трусила судорога. Испуганные, мы начали звать на помощь папу, соседей, скорую, кого угодно, кто мог бы помочь мамуле. В какой-то момент мама застыла, выгнулась и выдохнула, кровь струей потекла изо рта. Судорог больше не было. Приехавшие врачи сделали уколы, и мама пришла в сознание. От рекомендованной госпитализации она отказалась тогда, пообещав обратиться к врачу. Она не могла нас оставить, переживала за испорченный ужин, за то, что напугала нас. Наверное, никто и никогда не любил меня так, как мама. Я была ее принцессой, ее девочкой. Сидя у ее кровати, я радовалась, что все обошлось, глупышка, тогда я еще не знала, что это было только начало. В тот вечер в наш дом постучался «рак». Ядовитая дрянь, убивающая тебя изнутри, разрывая болью тело на кусочки. С того дня и по сей, с этой болезнью у меня свои счеты, и нет в моей душе ненависти более сильной, чем к раку, но об этом позже, поговорим и о нашей медицине, но сейчас вернемся к маме.
После приступа, в доме началась плохо скрытая суматоха. Родители старались делать вид, что все как прежде, но они были никудышными актерами. Вскоре приступ повторился, и маму таки пришлось госпитализировать. Мой отец остался наедине с нами. Ему тогда было за сорок. Утром собирал нас в школу, потом ехал к маме в больницу и на работу, вечером в обратном порядке.
Мамы не было долго, и мы не знали толком, что происходит. Как ребенок может понять такое? Никак! Со временем как-то свыклось. Такой образ жизни стал для нашей семьи привычным. Проведать маму папа взял нас с собой лишь единожды. Это был прекрасный субботний день. Мы гуляли по территории больницы не спеша. За своей радостью я не заметила, как изменилась моя мать. Осунувшаяся, с потускневшими глазами и пожелтевшим лицом женщина, которой на вид было больше 30 лет. Но это была «Моя Мама»! Вскоре после того дня была выписка. Семья снова была вместе. Мама не могла тогда работать, и папик все тянул сам. Спасибо родным, близким, друзьям и коллегам по работе, что не оставили нас тогда, помогали, кто чем мог. Тогда не было интернета, чтоб можно было написать пост и собрать помощь для кого-либо. И возможности выезда на лечение за границу тогда тоже не было. Была теплая пора, и мама подолгу гуляла во дворе. Наш двор, замечательное место из моего детства, был небольшим, и все друг друга знали. В то время семьи обычно расселяли из общежитий в гостинки от организаций либо заводов. Поэтому все более-менее были знакомы. Большинство жителей двора знали нашу ситуацию, всегда останавливались перекинуться с мамой парой слов. Я помню ее синий спортивный костюм с бело-черными полосками по бокам, мы брались за руки и медленно шли домой. Наш мир был хрупок, а счастье мимолетно…
