ГЛАВА ПЕРВАЯ, страшная, в которой появляется бык, и дело принимает неожиданный поворот
Солнце светило в глаза. Приходилось жмуриться, отворачиваться и смотреть по сторонам. Но идти всё равно нужно было прямо вперёд. Там лежал тот самый камень…
Миша и Маша шли и шли. Хотелось пить. Капельки пота выступили на лбу. В сердце девочки закрался страх.
– Миша, я боюсь, – заканючила Маша, – Мы ещё ни разу не уходили так далеко. Бабушка будет ругать нас…
– Хочешь, иди назад. Я не поверну, – отрезал мальчик со смелым и открытым взглядом. Его русые волосы обрамляли лицо и доходили до плеч, а чёлка лезла в глаза. Приняв решение отрастить волосы, он несколько месяцев не давался в руки парикмахера. Рубашка выбилась из шорт, носки разного цвета задорно выглядывали из сандалий. Руки в царапинах выдавали боевой характер мальчишки. Он залезал везде и всюду, всё ему хотелось разузнать и попробовать. Это поразительно отличало его от сестры – тихой девочки лет семи-восьми, которая шла следом. Её длинные белокурые волосы были заплетены в две тугие косички. Голубые глаза смотрели задумчиво. Платьице по колено придавало вид барышни девятнадцатого века. Она любила читать, валяться на траве и смотреть, как плывут облака. Ей многого не требовалось – ей хорошо было с самой собой. На шалости брата, она часто смотрела, открыв рот. И никогда Миша не мог свалить вину на сестру – подобные вещи ей просто не приходили в голову. Чаще всего страхи заставляли её отказываться от участия в проделках брата. Но иногда она могла составить ему компанию, хотя после её нередко охватывало сожаление.
Например, как сегодня. Желание повернуть назад жгло изнутри, но одной идти было страшно, а Миша отступать не намеревался. Что-то важное ждало впереди. Променять это на какие-то капризы девчонки?!
Ни за что!
Он уверенно шагал вперёд, Маша трусила следом, слёзы предательски бежали по щекам, и девочка размазывала их руками.
Миша приостановился. Маша догнала его, и он крепко сжал ладошку сестры с видом взрослого, который великодушно снисходит до детских страхов. Это успокоило Машу. Пару минут спустя она уже радостно щебетала.
– Миш, посмотри какое там дерево чудное. Напоминает дракона.
– Обыкновенное дерево, – хмыкнул Михаил. Его радовала, что сестра перестала распускать нюни.
– Да, ты что обыкновенное?! Ствол какой изогнутый! Ещё чуть-чуть и кажется, что он повернёт к нам голову и извергнет пламя…
– Трусишка! – раздался смех брата. – Пусти!
Маша только ахнуть успела, а он уже кричал с самой верхушки:
– О-го-го! О-го-го! Я оседлал дракона. Сейчас мы полетим.
Маша засмеялась.
– Ну что страшно!? – посмотрел на сестру Миша и оторопел. Огромный бык нёсся на худенькую девочку. Срывающийся крик покатился по полю:
– Маша! Скорей! Беги! Сюда!
Девочка услышала шум за спиной и, не оглядываясь, бросилась к брату, который спускался вниз. В последнюю минуту он втащил сестру на нижнюю ветку, и бык проскочил мимо. Маша прижалась к мальчику. Её трясло. Голос дрожал – девочка не могла закончить ни слова. А из глаз лились слёзы. Она всхлипывала, Миша прижимал её крепче к себе и гладил по волосам:
– Ну, всё-всё, маленькая. Всё позади. Мы успели. Ты со мной. Я тебя охраняю.
ГЛАВА ВТОРАЯ, образовывающая, в которой Миша учит Машу искать хорошее
Когда иссякли Машины слёзы, дети залезли повыше и удобно устроились в развилке дерева. Листва приятно шелестела, солнечные лучи, проходя через неё, дробились на множество ярких ласковых зайчиков. Миша снял рюкзак и порылся в нём:
– Давай-ка перекусим. Я бутерброды захватил.
Маша радостно закивала. В животе давно урчало. Четыре бутерброда растаяли мгновенно, и дети взглянули вниз.
Огромный бык мирно пасся прямо под ними и явно никуда не собирался. Машины глаза стали вновь наливаться слезами:
– Что же нам делать?
Миша пожал плечами:
– Ждать!
– Но сколько?..
– Сколько потребуется! Смотри, как нам повезло: дерево попалось, да удобное какое – широкое, сидеть хорошо. Представляешь, если бы бык за нами в чистом поле погнался – тогда нам точно несдобровать!
– А ведь и правда, – улыбнулась Маша. – Умеешь ты хорошее во всём найти…
– А то! – вскинул голову Миша, – хорошее во всём есть. Только иногда не сразу получается находить. Но я наловчился! – Он подобрал языком последние крошки из пакета. – Вот, меня ругают часто – мол, лезу везде! Когда я был поменьше – плакал.
Маша вытаращила глаза:
– Ты? Плакал?..
– Конечно, – важно закивал Миша, – сижу, делаю что-то интересное – кто ж знает, что это плохо? А взрослые как набегут, как накричат! Да ещё всё отберут и без сладкого оставят. Знаешь, как обидно?
Слова брата казались настолько невероятными, что Маша боялась даже пошевелиться:
– Да ну!.. – выдохнула она.
– Ну да! Ты ещё маленькая была, не помнишь. А потом я научился…
– Чему?
Маша слушала, открыв рот. Она восхищалась старшим братом! А он относился к ней снисходительно, как к маленькой, и откровенничал редко. А тут разговорился, видно, чтоб сестру отвлечь.
– Понимаешь, бабушка всегда очень переживала, когда я плакал. И хотя попадало мне за дело, она всегда жалела меня.
– Баба Тоня? – воскликнула Маша.
– Ты её помнишь?
– Нет, – девочка вздохнула, – только по маминым рассказам и фотографиям.
– Да, тебе два годика всего было, когда она умерла… Вот и не помнишь. А мне уже семь исполнилось. Она добрая очень была, и мы с ней близки были – по духу что ли… – голос мальчика дрогнул. – Так вот… Рыдаю я за сараем. Наказали. Обидно о-го-го как. И приходит ко мне бабушка с огурцом.
– А почему с огурцом? – улыбнулась Маша.
– Не знаю. Может, урожай тогда на них был. Так вот, даёт она мне огурец и смотрит ласково, взгляд добрый-добрый, любящий. И веришь – мне сразу полегчало. Хрумкаю огурцом и обиду свою рассказываю…
…Бабуля присела на брёвнышко и покачала головой.
– Что я неправ, что ли? – выкрикнул Мишка, вытирая остатки слёз кулаком с зажатым огурцом.
– Почему же? – Бабушка удивилась искренне, и Мишкина злость разом улетучилась.
– Ну, тогда я им всем мстить буду! – буркнул он сердито.
– Что ты! Что ты! Разве можно? – всплеснула руками бабушка.
Теперь уже Миша удивился:
– А что ж тогда делать?
– Хорошее искать, – прозвучал тихий ответ. – Всё в жизни не просто так случается. В любой ситуации можно чему-то научиться, вырасти. Только часто человек не видит, как ему вырасти и лучше стать, а только гнев да обиду свои лелеет, позволяет чувствам плохим верх над собой взять. А они глаза ему застят, и он не на ту дорогу сворачивает. Вместо горы, например, к болоту идти начинает, а там ведь и завязнуть можно.
