г. Донской
2019
Не во всякой твари сидит зло, да и не всякое зло служит добру.
Можно бороться с духами внутри себя и снаружи, но можно не заметить добродетель укутанную в мистическую вуаль.
В рассказе “ у обочины “ чувство мести держало в рамках человеческого обличия, сдерживало животную страсть, но лишь вкусив это холодное блюдо героиня для себя точно решила за какую грань она готова зайти. Это лишь часть написанной прозы с 2109. Сюда вошли рассказы опубликованные на известных творческих пабликах и порталах, таких как: Стихи.ру, Бумажный слон, Лит. нет, Поэзия, Neobook, My Write и др.
Книга издана и ее можно приобрести как в печатном варианте так и в онлайн версии Amazon, Ozon, LitRes, Aliexpess и др.
Добро бывает разное и помощь иногда является из ниоткуда.
УДК….… -.. (..)
ББК.. (….) -..
Издание на русском языке, оформление. «издательство…’, 2019
ISBN … -.-… -…..-.
Ураганы за окном.
Монстры, Шуи, ведьмы, ведьмы.
Злобный, грозный, страшный гном.
Дома тихо свечи жгут.
Кошка Мурка спит за печкой.
Мать поёт и варит нут.
Вторит ей из церкви свечка.
Мать поёт о дальнем бреге,
О конях, как небо воду льёт.
Мать для сына обереги,
Словом, песней колыбельную поёт.
Хижина местного знахаря Василия Браткина стояла в аккурат середины села – Туруевка. Село построено вдоль реки Смеянка, названной в честь дочери первого старосты села. Она, бедняжка, пока отец да мать управлялись по постройке села, да укладу жизни местных, утонула в этой самой речке, трех лет отроду. Не углядели няньки и бабки, за что несчастный и озверевший папаня их и выгнал в лес. Где, вероятно, тогда ещё, их волки и сожрали. Дочь была единственной, долгожданной, да и не дал Господь им детей более. Убивались родители долго ещё. Народ сменил руководителя, а он первым своим указом дал название речке. Девчонку, конечно, Аленкой звали, но все в селе звали Смеянкой, смеялась она уж больно задорно. Всё жалели, сочувствовали, но помочь убитым горем родителям нечем было. Село назвали по фамилии второго старосты, он и до конца своей жизни так и служил, справлялся со своими обязанностями, как начальник вёл дела исправно, верно да справедливо. Народ любил его.
Туруев Фёдор Иванович, родился в селе под Минском, родители были крестьянами, работали много, да накопив денег, отдали выкуп за себя, так и ушли. Присоединились к таким же свободным крестьянам, взяли да и построили село. Когда, наверное, не вспомнить то, но давно уж.
Прошло чуть более ста лет, многое изменилось здесь. Дома построили, да ведь жителей прибавилось. Детский сад поставили, местные бабки готовили, убирали да и сидели с малышней, пока родители работали. Школа, далековато была, в соседнем селе, с появлением транспорта, а ранее возили всех школьников на повозке запряженной, бежала она быстро, дорога через лес шла, дабы волки не почуяли. Так вот, с появлением транспорта дорога стала быстрее, да безопаснее, да и лес чуток расчистили и дорогу наладили.
Многое происходило в селе, но не этими событиями оно известно стало.
Родился здесь, сорок лет назад мальчик. С самого детства он был очень странным – видел сны вещие, ещё мог исцелять. Как кто захворает, да он дотронется. Человек к вечеру уже и здоров как бык. Знахарка из соседнего села его у родителей и выпросила в ученики. Привозила домой лишь на лето, в том селе и школа имелась рядом, да и у бабки Марьяны он лесные уроки брал, заговоры, пришепётывание, травы изучал. Очень способный был.
Когда бабка то, брала его, ей уже восемьдесят лет было, так 20 лет и учила своего последователя, а как её черёд настал, так и все силы свои передала ему. Народ не скупился на подарки, толпы у целителя не с кончаемый поток. Слава за версту вперёд него самого летела. Куда бы он ни пошёл, уже все знали и ожидали его. Дом тоже достался от бабки, да так и жил местный монах и знахарь здесь, пока свою любовь не встретил, так из его родного села. Василиса Браткина подарила ему троих сыновей, что выросли да уехали, они не пошли по стопам отца своего и разъехались, а ему не кому было свои знания передать. Когда уже они оба не ждали ещё внуков и даровано было снова родителями стать – сынок Максим. им обоим по сорок стукнуло, мать узнала, что беременна. Василий перестал принимать народ, поток слегка схлынул. Но все равно люди ждали.
Когда Василию исполнилось сорок восемь, а малышу года три, произошел несчастный случай, при возведении нового дома, Василий пришел благословить молодожёнов с новым домом, упало бревно, да убило его.
Василиса не упала духом, сыновья старшие приехали помогать стали.
Вся нечисть, да духи злые, все проклятые, да не упокоенные стали вокруг деревни кружить.
На Василия все зуб точили давно уж. Да он при жизни село свое от этого болотняка охранял. Шалить не мешал, да людей не отдавал им. Они сотни лет хозяйничали, а тут знахарь со своими оберегами. Так и охранял всю жизнь своими песнями молитвенными. Как то жена услышала, странную песню, то ли заговор, то-ли песня, на колыбельную похожа мотивом, вышел на крыльцо и пел.
Как то жена услышала и спросила :
– Ты всему селу поешь, что ли? чтобы спалось всем лучше?
– Нет, родная, это защитный оберёг, ведь вокруг нас болота кругом, топи, да погибельные места, сколько народу здесь полегло, пока село появилось. Как объявили люди это место своим, так вековые деревья заскрипели, местные твари здесь хозяевами испокон веку были, а тут люди. Забирали людей на потеху себе, да в наказание оставшимся. Показать кто здесь главный, но появлялись ворожеи, ведьмы местные, колдуны да знахарки и спасали это место.
А как бабка Марьяна отдала мне силы свои, да с моими, так я поставил щит на село, твоя хатка как раз в середине стоит, вот выхожу раз в месяц на крыльцо, песнь пою. Заговариваю и нечисть пробиться не может-.
Так вот все зло и сконцентрировалось вокруг села, жаждет, да ждёт сорок дней, пока Василий был здесь ещё, он охранял, да прошло это время, а односельчане напуганы были, из села ни ногой, страшно им всем, уже к погибели готовились.
Вот – вот налетят упыри, да вурдалаки, сожрут, до косточки.
На сороковой день, активизировались все и ждут, ночи ждут.
Мать дитя укладывает, да плачет,
– Сын, мой! Дорогой, родной, мой. Погибель ждёт нас у дверей, нет папки, спасти некому.
Максимка сидел у матери на руках, да смотрел, так жалобно на мать, она зарыдала пуще прежнего. Заскрипели двери и окна, застучали, заскреблись когтями ведьмы болотные. Вурдалаки завыли, собаки залаяли по всей деревне раздавались истошные крики испуганных, до смерти людей. Слышен был хруст ломающихся костей.
