© Елена Александровна Зюлева, 2020
ISBN 978-5-4498-2987-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Живым он был лишь во сне
Большой серый грустный человек сидел в набитом людьми автобусе и смотрел в окно. Играла музыка в ушах, а пейзажи за окном стояли. вслушиваясь в песни, он закрывает глаза и начинает мечтать. но в голове, вместо мечтаний возникают воспоминания о жизни, от чего может остановиться сердце. Обрывки, сюжеты вливаются в голову, как льются от них слезы по его глазам. любовь, боль, одиночество-эти чувства вызывают истории прошлого и мечтания о будущем. проснувшись, видит перед собой толпу, скорую и узнает, что пробыл во сне 4 часа без дыхания и пульса. он, будучи мертвым, оказался живее всех живых.
Вот сидит в мясной машине серый человек с чемоданчиком, набитым бумажками. Какая же прелестная музыка прошлого играет в ушах и шепчет о бывалом счастье, от которого сейчас так больно смертельно. Мелодии бегут с воспоминаниями на перегонки, а пейзажи за окном стоят в потной пробке. Зачем смотреть в окно, когда в тебе картины интересней будут? Вот он стоит перед принцессой фигурных ваз и втягивает дым ароматных сигаретных духов. Она поет о бессмертной любви и вкусных пирогах, но он думает о скачках интриг. Но не уходит, вспомнив только о лунных поцелуях морозными ночами с ней и принадлежности в этом дне, городе, человеке. Вот катится ее слеза, под музыку песен-незабудок, сумасшествие ее Ван Гоговской головы, а это уже не интересно. Где-то в белом покрывале спряталась маленькая Вета, надеясь, что все-таки он сможет ее догнать, но он стоит на месте. Все хором убежали от него, ожидая погони, но дерево пустило корни. Не о чем жалеть, нечего терять, потому что ничего и не было. За кофейным столом сидит огромный синий кит, заставляя танцевать под Эминема, а хочется ведь Хаски. Но станцуешь, иначе белый лист накроет глаза. И заплясал под свист народа, изображая дело, но представляя вальс Волка с вазой. Обман и реальность-одно и то же. Молодец едет на синем ките в далекие дали, как ему сказали. А там будет провал. Остался один в сыром подвале и плачет. Но ты не плачь, тебя любят, хоть ты их не любил. Ненавидят, но ждут. Бумажные крысы поддерживают дух и тело, но влага размягчила и превратила в жижу. Настоящее здесь только одно- боль. И кончиной станет белый потолок, упавший на голову. Гудбай, Америка. Очнись, очнись, дружок! Настоящее не дремлет. Очи видят толпу, серый человек покрывается румянцем, а языки кричат лишь «Браво!» через 4 часа. Ты мертвым был, иль без вздоха спал. Жить хочется ужасно, но время ложиться спать. А завтра тебе все забудет.
«А жил он лишь во сне»
2.Бесполезным полезно умирать
Самоуважение и завышенная самооценка-не есть единство. У просьбы тоже есть лимит. И, в момент реальной нужды, выбираться придется самому. А сам ты никогда не справишься из-за привычности лафы. Ты умрешь или останешься без сознания.
Мамочкина доча и папочкина пуся, а для здоровых людей сволочь. Энергией власти и требованием лучшего сделала себе друзей рабов не Божьих, а ее. Заплести кос сорок, а заплели ей тридцать пять и кол в твой зад направлен. Легкий свинцовый груз приковывает гвоздями в нутро и чувствуешь ты боль, представляя влюбленность безответную и нежную. Ножки мыть мочой заслужит, а омывается слезами слабых. Шоколад с доставкой на дом и корону из зубов принесть обязан ей, иначе кара упадет на плечи и жизнь накажет нормальностью своей. Бежать, спешить, поторопиться, ведь через секунду наказанье. Расписан день на три листа, ведь в инстаграме нет еще таинственных цветов. Но вот проблема посложнее… Мошки надоели, среди орлов пора уже летать. Летя, все ждет еды орлиной, но получает только кислород. Кем ты стал, так и выживай. А историй выживания не будет. Просто, кроме смерти от голода, ждать ничего не сможет. Бесполезным полезно умирать.
В окне не видно душ, изъянов. Лишь белые оковы стирают надежду на движенье. На желтом покрывале по желтому хрипишь, а люди не услышат их за хохотом вина. Ты славишь призрак прошлого, который спас своим виденьем, и температура сто сползает от забвенья. Зрачки расширены от славы слова легкого, и кажется, что так должно бы быть всегда. И вечер сразу славится романом, а не спокойным тлением костра. Сил нет признаться в возобновлении былого, болезнь держит сердце, и разум в сговоре с злодеем. Жмешься все, щебечешь ни о чем, да и к чему серьезность, спугнуть становится все легче, а продержать его глаза отнюдь никак.
И, черт, эта болезнь, все не дает мне выполнить мой план! Она не любит оставаться без внимания: необходим аншлаг, буря оваций и выходы на бис. Пока мозолишь страхи и предрассудки, вечор сам все разрешит. Сейчас все ускользнет, а может даже нечему. Пора ложиться спать, дышать сложнее одному. Посланием выдыхаешь привязанность, нужду. Кому-то этого не нужно. А нужно ли кому? Твой ангел улетает, оставив холод дождливого хрипотца. Уходи, не приближайся, где б ты мог души мученье усладить и отдохнуть. Я приглажу мокроту со слезами и накрою себя перед сном. Черный дух споет мне грустную песню, чтобы забылась эта черная ночь и снова пришел яркий мирный день.
Встречаешь бывшего союзника цинизма со своей любовию. Как же выглядит он глупо. А потому что счастлив. Посмеялась над ним, но поняла поражение. Боже, ради чего нужно быть важным, если от этого жизнь не наполняется красками?
Вставать с постели не с той ноги ему привычно. Открыв дверь с коридора и почувствовав холодную мелодию таланта, видишь человека, укутанного в плесень рассудка и протеста. Ложишься на кушетку в надежде освобождения от розовой мечты и получаешь к нему в подарок логику трезвого пьяницы. Мальчик с завядшими глазами, потерявший надежду в комах пыли. Настает момент, когда тебя надежда колит, дырявит контрацептив здорового мышления, и ты бежишь к мальчишке, обретшим дальтонизм. Ищешь секрет успеха безразличия, а доказательства идут к тебе в ладонь: он что-то потерял, получив свободу разума. Цена не для аукциона. Из года в год растет к нему все восхищение, политое дешевым пивом и думается, что обретешь ты тот же дзен, и мастер раскроет тайны По**й. Вот девочка, ты выросла! Стала умней, сильней и злобней. Все небо серое и рядом сигаретный дым от ветра пишет слово « Мне всё равно», все люди пешки, хоть в шахматы ни разу не играла. Но вот непобедимого слона не разглядеть. Ушел, недалеко, значит найдешь. Перемотав числа календаря, где-то в углу запрятался счастливый Лазарь*, воскресший из мира моего. Его той жизнью заразили, от которой меня же излечил. Весь вид его ужасный: счастливое и глупое лицо. Плещешь пред ним высокомерьем, уползая за винцом. И только уходя на метров тридцать, ты приглашаешь мысль в серый кабинет, где говоришь, что Лазарем когда-то был и ты. Грустное волнение потери, ведь нет спасении в уме, когда он не приносит радость.
