Глава первая. Утренний гость
Ранним августовским утром 1791 года композитор и музыкант Вольфганг Амадей Моцарт стоял около окна своей венской квартиры на улице Раухенштейнгассе и от вынужденного бездействия рассматривал площадь перед домом, соседние дома, проезжающие мимо экипажи и прохожих, деловито спешащих по разным неотложным утренним делам. Сам того не замечая, он отбивал пальцами по оконному стеклу как по клавишам клавира «та-ра-пам-пам, та-ра, та-ра, пам-пам-пам»: «Я самый ловкий птицелов»…
В шесть часов утра к Моцарту, по обыкновению, заглянул француз-парикмахер. Пока Пьер укладывал горячими щипцами его волосы, Моцарт дописывал арию принца Тамино… Божественной красоты звуки сами собой превращались в ноты, перо легко скользило по бумаге, и Моцарт не мог прерваться даже на секунду и даже ради такого важного дела, как причёска…
Но… с полчаса тому назад он посадил в нотной тетради огромную кляксу (рука почему-то дрогнула, и чёрная чернильная капля сорвалась с пера в самой неподходящий момент), поставил двойную тактовую черту, которая означала – «завершено», «сделано» и… загрустил!
– Прощай, моя «Волшебная флейта»! Прощайте, дорогие принц Тамино, принцесса Памина, волшебник Зарастро и Королева Ночи… Не хочется прерываться, но я должен на какое-то время вас покинуть, увы…
Сегодня утром он оставит свою уютную квартиру, жену Констанцу с шестилетним Карлом Томасом и крошкой Францем Ксавьером Вольфгангом, свою работу над сказочной оперой «Волшебная флейта» и отправится в дальний путь – из Вены в Прагу. Конечно, не на всегда, а только на время написания и постановки другой оперы.
Новая опера называется «Милосердие Тита» и должна быть написана и отрепетирована аккурат ко дню коронации австрийского императора Леопольда II королём Богемии. Подразумевается, что под видом милосердного древнеримского императора Тита на сцене показан не менее милосердный австрийский император Леопольд II. Жаль только, что этот милосердный Леопольд не очень-то любит музыку…
«Оставьте при себе ваши музыкальные изыски, господин Моцарт! Мне нужна от вас добротная, и главное, в срок выполненная работа! Если вы не выполните моё условие, вы не получите за «Милосердие Тита» ни одного дуката! Кстати, о милости императора к вашей персоне в случае невыполнения заказа можете забыть навсегда!» – и импресарио Доменико Гуардазони смерил Моцарта таким тяжёлым взглядом, что у того аж мурашки забегали по коже.
Вообще-то Вольфганг Амадей обожал Прагу. Ему нравился этот старинный и удивительно красивый город, нравились музыкальность и приветливость его жителей, к тому же в Праге у Моцарта было много друзей и почитателей его таланта. Но все же он собирался в эту поездку с тяжёлым сердцем. Уж очень огромную работу в такое короткое время ему предстояло выполнить: коронация Леопольда была назначена на начало сентября.
– И почему горничная Луиза так медлит с завтраком?! Экипаж должен вот-вот подъехать! – нервничал Моцарт, высматривая у окна наёмную карету. – Наверное, побежала в лавку пекаря Ханса, чтобы прикупить к столу яблочного штруделя… – предположил он.
Ах, этот знаменитый венский яблочный штрудель! Похоже, Ханс встал сегодня раньше всех и потрудился на славу, потому что по всему кварталу пронёсся, благоухая, аромат свежей выпечки, ванили и корицы…
И Моцарту, несмотря на всё его нетерпение, оставалось лишь примоститься у окна, сидеть и ждать, высматривая случайных прохожих…
Вот полная дама в богатой бархатной накидке в сопровождении бледной тощей служанки спешит куда-то, наверное, в церковь. В руке у дамы чётки, она то и дело покрикивает на девицу, а идёт так быстро, что служанка еле за ней поспевает. Интересно, к чему такая спешка?.. И какие прегрешения не дают почтенной фрау покоя с самого утра?..
А вот мрачный господин в чёрном плаще, должно быть, хирург… Несёт тяжёлый саквояж с медицинскими инструментами и микстурами… бррр!.. Моцарт не особенно жаловал хирургов с их острыми скальпелями и изнуряющими кровопусканиями…
А вот мимо его дома медленно проехала большая карета, отделанная тёмным бархатом и украшенная замысловатым гербом. Важный кучер восседал на высоком облучке в расшитом камзоле, двое слуг в атласных синих ливреях примостились на запятках, кожаная занавеска плотно задёрнута – уж не русский ли это дипломат граф Разумовский поехал по своим тайным дипломатическим делам?
Когда-то он обещал похлопотать за Моцарта перед русской императрицей Екатериной, но… «Писем от заграничных посланников много, а императрица у нас одна! Терпение, мой дорогой Моцарт, имейте терпение!» Чёрт бы вас побрал, господин посол, с вашими проволочками и бюрократической дипломатией!..
Вот около дома прошагал зевающий полицейский, за ним проковылял городской нищий, дворники подмели мётлами булыжную мостовую, в открытой коляске проехал важный господин в штацком мундире, должно быть, банкир или чиновник, старьёвщик открыл свою мерзкую лавчонку, рядом расположился ростовщик с бородавкой на носу, молочницы в белых передниках понесли на разнос крынки с молоком, две хорошенькие горничные из дома напротив замахали им ручками: сюда, сюда, наши господа ждут – не дождутся вашего молока к завтраку! – что ж, у всех своя работа, и, если хотите, свой круг обязанностей!
Вдруг к парадному крыльцу дома, где снимала квартиру чета Моцартов, подъехала и остановилась добротного вида дорожная карета с просторным кузовом. Из кареты вышел высокий господин в чёрном плаще и шляпе. Нет, это не кучер, и карета не похожа на ту, что перевозит людей за плату.
Меж тем господин подошел к двери и требовательно-настойчиво зазвонил в дверной колокольчик. Гости в доме Моцартов не редкость. Хотелось бы знать, кто пожаловал на этот раз? Друг-музыкант, аристократ или кто-нибудь из кредиторов решил навестить Моцарта пораньше, чтобы наверняка застать его дома и напомнить о своевременной уплате долга?
Ох, уж эти долги!.. Всякий раз, когда Амадей получает приличный гонорар, он даёт себе зарок, что не будет сорить деньгами направо и налево и раздавать их сомнительным «приятелям»-прохиндеям, будет откладывать небольшие суммы на «чёрный день», будет, в конце концов, рачительным и бережливым, как его отец Леопольд, но… деньги, как вода, которую невозможно надолго удержать в руках! Они просто уплывают из его рук, чтобы осесть в карманах лавочников, бакалейщиков, портных, башмачников, владельца квартиры, которую он арендует, докторов, которые лечат его жену, и далее по списку…
Голос из прихожей вывел Амадея из тяжелых раздумий. Какое счастье – это не кредитор! Это итальянский музыкант и друг семьи Моцартов сеньор Антонио Сальери! Между прочим, придворный композитор его величества императора Леопольда II!
