По лбу проводят чем-то пряным, пахучим, пальцы проводившего остаются красными. Он изобразил на моем лбу какой-то причудливый знак. На входе, вероятно, был он же. Он изображал пламя свечи, как я потом узнал. Это самое начало церемонии. Представляю, что будет происходить только в общих чертах. Сейчас мне предстоит обряд очищения. Мы в небольшом деревянном здании, изнутри оно скорее ритуальное чем жилое. Деревянный пол, деревянные стены, освещение тусклое. Возможно свечи, я не успеваю понять. Меня ведут к центру комнаты, там в полу большое отверстие, там вырыта неглубокая могила. Меньше метра. Со дна можно почти дотянуться рукой до поверхности. Это для меня.
На лицо надевают специальную маску. Через неё я буду дышать. Шланг от маски тянется на поверхность. Меня закапывают. Земля мягкая но, холодная, она лезет в уши, обволакивает всё тело. Страшновато. Особенно когда закапывают, и первые секунды в темноте. Ещё страшнее, что ничего не слышно.
Меня откопают, я это точно знаю. Мне обещали. Когда буду готов.
Кто обещал? Зачем всё это? Вопросы интересные, но мне не до них. Не могу пошевелиться. Дышать тяжело. Нужно успокоиться. Глаза закрыть, от них сейчас никакой пользы. Вдыхаю и выдыхаю с усилием. Медленное дыхание. Это даже полезно, должно успокаивать. Лежать так вроде бы час или полчаса. Ерудна, одна серия сериала. Что такое одна серия? Её даже не замечаешь. Нарезал бутерброды, бросил лёд в лимонад, и нужно включать следующую. Ну если бутерброды приличные, с соусом там, с тостами жаренными.
Да, так полегче. На еду всегда можно отвлечься. Всё же, если отмотать время назад, я бы не поехал сюда с Марком. Безумие какое-то. Я ему верю. Но это безумие. Даже если на меня после этого будут иначе смотреть… Всё ещё кажется, что это какой-то розыгрыш. Там в углу, пока меня не закапывали, среди людей в капюшонах я, кажется, увидел Сашу. Ту самую, с сиреневыми волосами. Стояла она рядом с Марком. Что она здесь делает? Может я сплю? Нет, здесь слишком тесно и холодно для сна. Свою постель я всегда обустраивал в тепле и комфорте.
Конечно, тогда это был не сон. Однако в своих снах сейчас я часто возвращаюсь к тому моменту. Он был из тех, которые называют переломными. Как будто до этого я плавал в безвременье, а потом меня выловили, с самого дна. Теперь я на большом корабле, у меня там своё место. Не самый верх, но и не самый низ, занятие достойное. И всё в общем хорошо. Матросы одеты с иголочки, все вежливы и заняты своим делом. Старик-капитан в минуты отдыха разрешает обращаться к себе без чинов, по отчеству. Меня называет ласково Славочкой. Но всё же не покидает ощущение, что этот корабль пиратский.
Не так давно меня откопали, я прошёл инициацию. До сих пор не могу понять тот ли я человек, которым был раньше. Сейчас еду опираясь головой на окно автобуса, вижу краем глаза, какие-то контуры. Там моё лицо или нет? Я точно не понимаю.
Помню, у меня был такой момент осознания. Как-то раз пришёл домой дождливым осенним вечером, посмотрел из окна тёплой кухни в холод и темноту. В окне виделось моë отражение. Я был в белом.
Тогда случилось прозрение. Я живу, меняюсь, возникают какие-то новые роли, новые люди и места. Вроде нынешний я – это и не я вовсе. Сначала такой, потом другой, даже внешне разница очень большая, но где-то внутри там всё та же суть.
Ну скажем, я с детства боялся собак, а сейчас я, вроде как, бывалый собачник, в одной руке поводок, а в другой пакет с дерьмом. А внутри-то у меня то же самое, что и раньше. Как будто и не важно, что в руках.
Не самое оригинальное прозрение, всё же тогда в 18 лет, мне важно было понять, что я не меняюсь где-то там в глубине.
Самая заря жизни кажется пиком зрелости. Радуясь какой ты, чего достиг, как много познал, на деле ты румяный мальчик, пустивший соплю из носа. Вспоминать своë тогдашнее самомнение стыдно. И своë нынешнее мне будет стыдно вспоминать, не сомневаюсь.
Ещё о юности. Одно время была фантазия: отстреливать прохожих из винтовки с оптическим прицелом. По-простому так, открываем окошко, винтовку на подоконник. Ну заметьте же меня кто-нибудь! Помню как рассказывал об этом Марку, он смотрел иронически. Ну вот, вспоминаю и снова чувствую себя дураком.
Не хватит ли? Я запутался. Пора бы притормозить и сходить в шаурмячную за лимонадом. Просто потому что “почему бы и нет?”. Спускается в летних шортах, чувствуем тёплый ночной ветерок. Никакой вам прохлады. Душнейшее лето, уральские субтропики. Не то идëм, не то плывëм. Мимо “Мелодии”. Это рюмочная для молодых продвинутых. Там подают наливки и крафтовое пиво. Гадкое же местечко, когда трезвый. Гогочут молодые, да юные у входа. Целая толпа. Проскальзываем мимо качающихся тел, в глаза не смотрим. Не от страха, нет. Просто нечего ловить в этих мутных зрачках. Дальше по дороге почти ничего, бетонные, да кирпичные стены, пустынно даже по контрасту. Прочие заведения ночью не работают. Квартал, потом другой, поворот. Проходим дом Метенкова. Культурные люди, знаем. А вот и заветный ларëк с лимонадом в стеклянных бутылках. Из стекла вкуснее. К чëрту вашу шавуху, дайте лимонада. Мы не ломаем никому стереотипы, просто нынче жарко.
Выпиваем по дороге домой. Простой маршрут. Да, мы опять прошлись по воспоминаниям. О, это чистое безвременье.
А что делать? Я там же где и был. Автобус, шум двигателя, беспроглядная ночь, без единой лампочки. В этой остановившейся сцене новых событий не происходит. Эта сцена тоже воспоминание, в котором есть вероятность застрять навсегда. Рассказывать же где я сейчас физически, слишком скучно. Потяну интригу. Живых сцен пока не хочется, хочется размышлять.
Пёс облаивает ворону, с рычанием, со вздыбленной холкой, со всей своей собачьей яростью. Ворона стоит на земле без движения, смотрит в одну точку сантиметрах в 15 от собачьей пасти. Наверное, ослабь я поводок и ей конец. Дело происходит в парке, птица живая. А я потрясён её выдержкой. Смогу ли я когда-нибудь стать таким же самоотверженно-спокойным?
Помню от того разговора с Марком стало не по себе. Сижу, смотрю в пустоту, дёргается глаз. Хотя что он такого сказал? Он открыл мне дорогу туда, где у меня может быть будущее. Объяснял, как по этой дороге идти. Объяснял, правда, путанно, чем только сильнее сбивал с толку.
